«В НФЛ судьба подмигивает тебе, похлопывает по плечу и ломает тебе нос… или выворачивает колено». Мемуары игрока НФЛ

Пролог. Прощай, чувак (2008)

Пустой экран.

Я слушаю, как играют дети.

И я чувствую ветер. Я слышу, как он шуршит в осенних листьях.

Я чувствую запах влажной грязи и длинной травы.

И вкус железа у меня во рту.

Это место, откуда я родом.

Мам, скажи мне, когда будет время  …

- Не шевелись, Нейт. Сейчас они запустят рекламу. Просто расслабься.

Это говорит Грек, наш физиотерапевт. Сейчас вечер четверга, ноябрь 2008 года, и мы играем в Кливленде. Игра транслируется по национальному телевидению. А я – тайт-энд «Денвер Бронкос». И я уверен, что где-то надо мной, на большом экране снова и снова крутят в замедленном повторе удар, который мне достался. Я также знаю, что дома моя мама смотрит эту трансляцию. Пока Грек держит мою голову и шею в неподвижном состоянии, я двигаю руками и ногами, чтобы дать ей знать, что я не парализован.

Через минуту я встаю и ухожу с поля, злой сам на себя из-за того, что не смог удержать мяч. Я почти поймал его. Держал его в своих руках. Но Уилли МакГинест, лайнбекер «Браунс», выбил его, когда встретился плечом с моим шлемом и развернул меня в воздухе вокруг своей оси. Я рухнул на газон как тряпичная кукла.

Я стою за боковой линией, в то время как Джей Катлер заканчивает драйв своим третьим за одну четверть пасом в тачдаун. Мяч ловит Брэндон Маршалл. После тачдауна Би-Марш пытается достать что-то из штанов, но Брэндон Стокли, другой наш ресивер, останавливает его, боясь, что команда получит флаг за такое празднование. «Браунс» получают мяч после кикоффа, не могут забить, и мы побеждаем. Победа нам необходима как воздух, до этого мы проиграли три матча подряд. В раздевалке творится безумие, Би-Маршу все-таки удается показать то самое, задуманное им празднование. Он тогда пытался достать самодельную черно-белую перчатку, символ объединения, и теперь, в безопасной раздевалке, уже Стокли стоит на скамейке, изображая Томми Смита на пьедестале Олимпийских игр 1968. Прошло два дня после того, как Барак Обама победил на выборах, и Би-Марш хотел отдать должное этому событию. Президент его страны – черный, и он гордится этим. При этом его, как и множество других черных парней до этого, крепко обнимает белый. Хороший жест, но Маршалл выбрал для него не совсем удачное время. Не зря NFL называют No Fun League.

На самолете, летящем обратно в Денвер, я сидел абсолютно неподвижно и пил коктейль. Раньше у нас в полете разливали пиво, но комиссионер Роджер Гуделл запретил его. Запрещай, что угодно, но спрос всегда рождает предложение. А крепкую выпивку в бутылке всегда легче протащить контрабандой, чем упаковку из 30 бутылок пива.

Я иду к нашему врачу, доктору Героти, и спрашиваю его, может ли он дать мне что-нибудь от боли.

- Я не могу двигать шеей, Док.

Он говорит, что все, что у него есть, это Викодин и один релаксатор для мышц, и дает две таблетки.

- Это все? Две таблетки?

- Извини, Нейт.

Этих двух пилюль не хватило даже на самолет. Я пролежал в кровати все выходные, неспособный даже повернуть голову. В понедельник я натянул тренировочную одежду и поехал на работу, прямой как член жениха в первую брачную ночь, как любил говаривать один из моих тренеров. Работа есть работа.

Да, я мог пойти лечиться на выходных, но я уже устал от лечебных процедур, устал проводить время в комнате для фитнесса, устал чувствовать себя хрустальным. Это мой шестой год в лиге. Я достаточно знаю о процессе реабилитации в профессиональном футболе. Я знаю, какие травмы мне необходимо лечить у врачей, а с какими я справлюсь сам. С этой я справлюсь сам. Пока я могу быстро бегать, я в порядке.

Всю неделю я промучался с болью, но к игровому дню был готов. Это будет последняя игра в моей карьере.

Игра против «Фэлконс» в Атланте. Мы выиграли 24-20. Я поймал 3 паса на 33 ярда. В одном моменте я перепрыгивал корнербека. Большинство корнербеков делают низкие захваты. Они летят в колени или в лодыжки, потому что это единственный способ остановить игрока, который больше тебя. Комментатор сказал, что мне не следовало прыгать над ним, потому что это слишком опасно, можно получить травму. Но хуже, что я мог допустить фамбл.

Несколько дней спустя, мы тренировались, готовясь к домашней игре с «Рэйдерс». Против нас играла наша запасная команда защиты. На поле было два тайт-энда: я и Тони Шеффлер. Наш квотербек, Джей Катлер, назначил розыгрыш, в котором мы с Тони должны были бежать зеркальные относительно мяча маршруты. Нам все время ставили в упрек, что мы не добегаем на маршрутах: вместо десяти ярдов успеваем пробежать только девять, вместо двенадцати – одиннадцать. В этот раз мы договорились бежать до конца, полные двенадцать ярдов.

Я пробежал их целиком и повернул к углу. Джей бросил мне мяч по такой дуге, которая вынуждала меня уходить к боковой линии. Я бросился туда и почувствовал удар молнии, прилетевший сзади. Мое подколенное сухожилие лопнуло со звоном, символизирующим окончание моего сезона.

Месяц спустя, после серии из трех поражений, выкинувшей нас из плей-офф уже третий год подряд, закончился сезон и для всей команды. И всего несколько дней спустя, наш главный тренер, Майк Шенахан – человек, который привел меня в «Денвер» - был уволен. В НФЛ нет гарантий сохранности твоей работы. Все это знают. Но если кто и заслуживал каких-то гарантий, то это однозначно тренер Шенахан. Он выиграл два Супер Боула для Денвера, был другом владельцу команды. Он строил новый дом здесь, мы каждый год хорошо играли. Но просто хорошо – это не достаточно хорошо для НФЛ.

После двухнедельных поисков «Бронкос» наняли Джоша МакДаниэлса, 32-летнего координатора нападения из «Нью-Ингленд Пэтриотс». Он помогал создавать одну из лучших атак лиги в таком юном возрасте. Молодой Шенахан, говорили про него. Я все еще занимался в то время на тренировочной базе, так что через несколько дней после того, как его наняли, я зашел представиться. Заодно посмотреть на него и понять, знает ли он, что я в команде. Мы одного возраста, мы оба играли в колледжах из Дивизиона III. Я уверен, у нас много общего.

База «Денвер Бронкос» - это ода победам в Супербоулах 1997 и 1998 годов. Портреты в натуральную величину Джона Элвея, Эда МакКаффри, Рода Смита, Шеннона Шарпа и Террелла Дэвиса висели на стенах коридора второго этажа, где находились офисы тренеров. За год до того, как «Бронкос» наняли Шенахана, он был координатором нападения «Фотинайнерс», чья команда 1994 года была одной из самых доминирующих в истории спорта. И Шенахан принес с собой дух победителей в Денвер и изменил спортивную жизнь города.

 […]

Теперь же коридоры были пусты, картины сняты со стен. Вместо вечного секретаря Шенахана за стойкой сидел парень в бейсбольной кепке и красным леденцом во рту.

Козырек его кепки был изломан, полосатая футболка выцвела, а карманы шорт оттопыривались из-за новых леденцов, обертки от которых валялись по всему столу. НФЛ – это организация, в основе которой лежат гордые традиции, напоминал я себе, и где проверенные в битвах мужчины ведут себя с честью и достоинством.

- Организация, в основе которой лежат что? Чувак, у тебе есть немного «Скиттлс»?

Я сижу на стуле в коридоре, переваривая свалившиеся превратности судьбы. Я представляю, как молодой Джош МакДаниелс проходит в кабинет Пэта Боулена для собеседования и кладет ему на стол ракушку, не говоря ни слова. Через минуту неловкой тишины, он возможно говорит что-то вроде «Давай, понюхай ее. Она принадлежала Тому Брэди, мистер Боулен. Это запах успеха, запах Супербоула». Это запах … яиц, Пэт.

И всё. Работа его.

- Джош ждет тебя.

Я захожу в бывший офис Шенахана и здороваюсь с новым тренером. Он выглядит как маленький ребенок, сидящий в кокпите самолета. Пятнадцать минут он кормит меня различными клише из своей футбольной философии и своими планами на команду. Он говорит, что каждый получит шанс проявить себя и что он с нетерпением ждет, как я впишусь в его систему нападения. Но он ни разу не посмотрел мне в глаза и не засмеялся над моими шутками. После неловкой паузы я выхожу.

Я понимаю, что теперь я в беде.

Несколько недель спустя мое восстановление практически завершено […] Но до того, как поехать домой, мне необходимо пройти медицинские тесты. Я сдаю тесты на силу и быстроту, и Грек говорит, что я в порядке. Все, что мне остается сделать – это подписать подтверждение здоровья. Здоровые игроки проходят эту процедуру на следующий день после окончания сезона. Но любая травма – и тебе необходимо сперва пройти лечение, чтобы получить разрешение отчалить домой.

- Как твоя левая лодыжка?

- Хорошо.

- Правое запястье?

- Хорошо.

- Шея?

- Хорошо.

- Девятое и десятое ребра слева?

-Хорошо.

- Пятое и шестое справа?

- Хорошо.

- Ты считаешь себя готовым играть в футбол?

- Да.

- Подпиши здесь.

Еще одна бумажка в постоянно растущую историю травм размером с хороший словарь. Я сижу напротив Грека и Доктора Бублика в конце каждого сезона. Это единственный день в году, когда я вижу эту папку. Но именно сейчас ее толщина беспокоит меня. Я внутренне содрогаюсь и подписываю бумажку. Словарь закрывается. Я могу идти.

В начале следующего месяца я в Сан-Хосе, Калифорния, вместе со своей семьей. Как только я выхожу из дома сестры, у меня звонит телефон. Это мой агент, Райан Толлнер.

- Алло?

- Привет, Нейт. У тебя есть новости от «Бронкос»?

- Нет.

- Они увольняют тебя сегодня. Никто тебе не звонил?

- Нет.

- Хм. Ладно, мы найдем тебе другую команду.

Я кладу трубку и еду. Моя жизнь в «Денвере» проносится перед лобовым стеклом. Я всегда знал, что этот момент наступит, но к нему нельзя подготовиться. В НФЛ ты либо жив, либо мертв. Нет никаких между. Ты сражаешься каждый день, чтобы сохранить свою работу, убеждая себя, что ты рожден для этого. И каждый день, когда ты приходишь на работу и видишь свою фамилию над ящиком в раздевалке, ты знаешь, что заслуживаешь это место. А затем судьба подмигивает тебе, похлопывает по плечу и ломает тебе нос… или выворачивает колено.

Теперь все закончено.

Когда я возвращаюсь домой к родителям, моя мама говорит мне, что на автоответчике для меня есть сообщение.

- Привет, Нейт. Это Брайан Ксандерс из «Денвера». Пожалуйста, перезвони.

Я звоню ему и натыкаюсь на автоответчик, оставляю сообщение и жду. Сижу на кровати в своей детской и смотрю на улицу, где я влюбился в спорт. Там я был Джерри Райсом, а здесь я – двадцатидевятилетний мужик, ждущий, когда в крышку его НФЛьного гроба начнут вбивать гвозди.

Звонка от Ксандерса все нет и нет, я звоню ему снова и снова натыкаюсь на машину. Занятой человек. Через 10 минут он перезванивает.

- Привет, Нейт. Ты уже, наверно, знаешь. Мы тебя увольняем. Дело не в тебе, конечно же. Мы детально просмотрели всех игроков и решили пойти в другом направлении. Я хочу поблагодарить тебя за все, что ты сделал, и если есть что-нибудь, чем я могу помочь, дай мне знать. Если со мной кто-то свяжется, то я могу сказать о тебе только хорошее. Если тебе нужно подробное объяснение, позвони Джошу. Он будет счастлив побеседовать с тобой. Окей, удачи, Нейт.

Пошли в другом направлении. Бэнг! Последний гвоздь в крышке оказался клише. Я звоню Джошу. Давай, Джош, скажи мне, что я слишком стар. Скажи мне, что я медленный и у меня много травм, скажи, что недостаточно хорош. Скажи мне что-нибудь, только не надо пороть чушь.

- Офис тренера МакДаниелса.

Леденцовый чувак.

- Могу я поговорить с Джошем?

- Кто его спрашивает?

- Нейт Джексон.

- Секунду.

Тридцать секунд спустя.

- Нейт, ммм, он на встрече. Но он сказал, что перезвонит тебе. По какому номеру лучше звонить?

- Номер тот же самый, что указан в моем досье.

- Окей, спасибо.

Он так никогда и не позвонил.