«Решай заранее, что ты собираешься делать, и делай это, не жалея себя». Мемуары игрока НФЛ

В коридоре я одеваюсь и прохожу мимо длинной цепочки из парней в трусах, которые еще не выходили на сцену. Январь 2002 года. Я нахожусь в отеле «Хаят» в Сан-Франциско, на этой неделе здесь проходит матч всех звезд для студентов выпускного года. Это не просто футбольная игра, это ярмарка талантов для всех тридцати двух команд НФЛ. После «показа мод» на подиуме меня провожают в комнату, где администратор «Нью-Йорк Джайентс» проводит личностный тест на 400 с лишним вопросов. Потому что когда на кону стоит судьба игры и нужно срочно принимать решение, фронт-офису просто необходимо знать, предпочитаю я желе или все-таки пудинг? Я смотрю на парней вокруг, отвечающих на этот же тест, и решаю, что большинство из нас предпочтет и то, и другое.

В лобби отеля я нахожу своего нового агента, Райана Толлнера, сидящего на диване с дифенсив эндом по имени Акбар и еще кем-то. Они спорят, кто самый знаменитый спортсмен в мире: Мухаммед Али или Майкл Джордан.

Райану около 25 лет, его светло-русые волосы тщательно расчесаны, а подбородок гладко выбрит. Бывший бэкап квотербека в Калифорнийском Университете в Беркли, он говорит очень взвешенно и четко, и это всегда успокаивает меня. Он только что пришел в агентский бизнес вместе со своим кузеном Брюсом Толлнером после того, как год проработал финансовым аналитиком. Сейчас у него не так много клиентов, а я не знаю других агентов. Другими словами, мы идеально подходим друг другу. Месяц назад, когда мой сезон в колледже закончился, Райан взял меня с собой на игру «Фотинайнерс», чтобы мы смогли лучше узнать друг друга. Я не был на играх «Найнерс» с 1999 года, когда мне было 19 лет. […]

Для меня многое изменилось с той игры. Сидя с Райаном на стадионе, я больше не чувствовал себя как болельщик. Я смотрел на своих будущих потенциальных соперников, я хотел играть. После игры мы стояли рядом с раздевалкой «Фотинайнерс» и смотрели, как игроки выходили на улицу в своей обычной одежде. Райан перебрасывался парой слов с некоторыми из них, я стоял рядом. Позже на этой неделе я подписал все необходимые бумаги и официально сделал Райана своим агентом. Теперь он будет зарабатывать 3% с каждого моего контракта на протяжении всей моей карьеры.

Мы с Райаном стоим одни в лобби отеля. Я сообщаю ему о своем подколенном сухожилии, которое я потянул за два дня до того, как заселился в «Хаят», но никому не сказал об этом. Мой тренер из Менло Дейв Мюир гонял меня по разным маршрутам, чтобы подготовить к важной неделе. В какой-то момент, уже в конце тренировки, он пошел проведать синий био-туалет, а я немного остыл за это время, и в итоге потянул сухожилие на следующем же броске. Получил новые впечатления. До этого я ни разу не травмировал подколенное сухожилие и решил никому об этом не говорить, а работать, стиснув зубы. Я и в этом матче всех звезд колледжей был темной лошадкой, не говоря уж об НФЛ. Я не хотел, чтобы кто-то думал, что я не готов. 

Райан говорит мне, чтобы я включил голову, иначе можно сделать только хуже. Но мне нужно впечатлить скаутов. Тренировки на этой неделе даже важнее, чем сама игра. Парни из НФЛ наблюдают за нами, как будто осматривают скаковых лошадей в паддоке.

На второй день практики, когда я бежал слэнт, то уже серьезно надорвал свое подколенное сухожилие, из-за чего пропустил остаток недели и саму игру. Я был уверен, что мои шансы на что-либо испарились, но Райан сказал мне не беспокоиться: «Просто восстанавливайся, и мы найдем тебе команду. Существуют другие открытые тренироки, про-дэи и комбайны».

Но Менло, моя альма-матер, не проводит для выпускников про-дэй, то есть день, когда скауты из НФЛ приезжают посмотреть на тренировки студентов. Менло слишком мал, всего 500 учащихся, и это программа из Дивизиона III. Я перевелся туда, после того как был отрезан из состава в Калифорнийском Политехническом Колледже (Дивизион 1АА). Главный тренер, Ларри Уэлш, тогда сказал мне, что я слишком медленный, чтобы играть ресивера и слишком маленький, чтобы играть тайт-энда. Теперь выкуси, панк. Менло воскресил мою футбольную мечту. Я хотел играть, и я получил это. На все остальное мне было плевать. Мой школьный тренер, Майрон Заккио, знал, что я был расстроен тем, что не попал в состав Политехнического. Именно он сообщил мне о существовании Менло, который располагался в 30 минутах езды от моего дома в Сан-Хосе, но я никогда о нем не слышал. И чем больше я узнавал о нем, тем больше я хотел туда.

Фред Гидичи, ассистент главного тренера в Менло и рекрутер  по совместительству, голосом давно потерявшегося и неожиданно встретившегося старого друга, рассказал мне о нападении, ориентированном на пас, и глубоких связях колледжа с «Фотинайнерс». Почти весь тренерский состав в Менло когда-то играл в НФЛ. Кен Маргерум, бывший ресивер «Чикаго» – главный тренер. Даг Косби, бывший тайт-энд «Ковбоев» - координатор нападения, Кит Миллард, олл-про дифенсив энд «Миннесоты» - наш координатор защиты. И список можно было продолжать. Я приехал в кампус и сразу почувствовал себя дома. Решено, я буду переводиться. Реакция моих друзей: «Что ты делаешь?», «Куда ты едешь?», «Чувак?».

Менло – это просто как оазис в пустыне, поэтому кампус был тихий, аудитории - маленькие, профессора - дружелюбные и увлеченные. Окружающий колледж район – богатый и очень безопасный. Типичная криминальная сводка из местной газеты выглядит так: «Подозрительно выглядящий кот был замечен рядом с припаркованной машиной». Или «Мужчина завязывает шнурки через улицу от подозрительно выглядящего кота».

После первого сезона в Менло, Кена Маргерума позвали тренировать ресиверов в Беркли, и Даг Косби принял на себя обязанности главного. Дэйв Мюир, бывший бэкап-квотербек из Вашингтон Стейт и который всего на несколько лет старше меня, становится тренером ресиверов. Мы почти сразу сдружились, что случается довольно редко между тренером и игроком, и всего через несколько дней тренировок он позвал меня к себе в офис.

- Нейт, - сказал он, - у тебя есть все, чтобы играть по воскресеньям. Я видел и знаю это. Мы постараемся этого добиться.

Следующие два сезона были сказкой. Я два года подряд делал больше 100 приемов, и вместе с моим квотербеком Замиром Амином был выбран в символическую сборную всех колледжей. Я играл со своими лучшими друзьями и был счастлив как никогда.

После великолепной игры на второй неделе сезона 2001 года тренер Косби, двухметровый мужик с голубыми глазами и басом, сказал мне, что со мной кто-то хочет поговорить. Билл Уолш, генеральный менеджер «Сан-Франциско», периодически приезжал посмотреть на наши игры. Его сын Крэйг когда-то работал здесь спортивным директором, и Билл до сих пор болел за наш колледж. Я всегда знал, что он присутствует на игре. Он всегда стоял на углу поля, рядом с энд-зоун, и его седые волосы невозможно было не узнать. Я помню его с тех пор, как был маленьким мальчиком. Я бросил шлем на газон и подбежал к легенде. Он сказал мне тогда продолжать делать то, что я делаю, и тогда я смогу выйти на новый уровень. Обратно я возвращался окрыленный.

Четыре месяца спустя я стою с травмированным сухожилием и наблюдаю за тренировкой, в которой я больше не могу участвовать, и ко мне подходит Билл Уолш. Как и Райан, он говорит мне не беспокоиться:

- Просто выздоравливай, и ты получишь свой шанс.

Я сползаю с эшафота и сразу же начинаю восстанавливаться.

Пару месяцев спустя я на про-дэй в Университете Сан-Хосе. Раннее утро, на улице еще холодно. Но присутствие суровых людей из НФЛ с секундомерами накаляет атмосферу. Это первая вещь, которая поразила меня: НФЛ – это впечатляющее действо. Футбол теперь – не просто игра. Региональные скауты из НФЛ ездят по всей Америке от Тихого до Атлантического океанов и весь год собирают информацию о потенциальных инвестициях своих работодателей.

Они проводят исследования для своих боссов, пока я пытаюсь дотянуться до Бога. Именно сейчас наступает момент, для которого я тренировался всю жизнь. Большинство из нас не было приглашено на Комбайн НФЛ в Индианаполисе: только 260 парней получают заветное письмо. Так что сегодня наш единственный шанс перед скаутами. Мы бежим 40 ярдов, челночный бег в трех вариациях, прыжок в длину с места, прыжок в высоту и жим лежа стокилограммовой штанги. Затем мы бегаем маршруты.

Моя успешная статистика в Менло все-таки шла с пометкой D3 (дивизион 3). И это сильно влияло на мою оценку своих способностей, но после того как на матче всех звезд и здесь в Сан-Хосе я понаблюдал за народом из D1, я преисполнился уверенности. Они просто парни со своими сильными и слабыми сторонами. Парни, которых тоже гложут сомнения и которые чувствуют боль и страх. Человеческие чувства уравняли нас всех. D1, D3, НФЛ – все мы просто люди.

Перед драфтом «Фотинайнерс» пригласили около 30 местных проспектов на свою тренировочную базу. Я проехал 15 минут до Санта-Клары и вошел на базу, где был встречен талисманами моего детства: пять трофеев Ломбарди стояли в лучах галогена. Три из них были выиграны под предводительством Билла Уолша, а два других принес Джордж Сайферт, его преемник. Пока мы переодевались в форму «Фотинайнерс», я представлял, как в этой самой раздевалке Джо Монтана и Джерри Райс обсуждают розыгрыши, как Чарльз Хейли кричит на Стива Янга, а Ронни Лотт успокаивает их.

На поле у нас не было секундомеров или больших экранов с результатами, мы просто тренировались. У меня всё получалось, я чувствовал вдохновение в этом наполненном традициями месте. После тренировки ко мне подошел тренер ресиверов Джордж Стюарт – большой, добрый мужик, которого все называли просто Стю – и сказал то, о чем я уже начинал догадываться. Я смогу сделать это.

За день до самого драфта со мной связались «Фотинайнерс» и попросили приехать, чтобы замерить мое время на 40 ярдах. Был красивый солнечный день, я заехал за Райаном, и мы направились на стадион Стэнфорда. Я пробежал со временем 4.5 и 4.6, и Райан сказал, что я очень сильно выглядел.

Прошел первый день драфта. Утром второго дня Райан сказал мне, что «Сан-Франциско» может сегодня задрафтовать меня. Несколько моих друзей из Менло приехали ко мне в гости, чтобы посмотреть процедуру вместе. Дейв Мюир сидит рядом со мной в полной тишине, пока мы наблюдаем, как игрок за игроком получает то, что хочу я. Я пялюсь на телефон, и во время седьмого раунда он звонит: «Рэйвенс». Они хотят подписать меня, как свободного агента после того, как драфт закончится. Но я хочу быть задрафтованным, хоть Райан и говорит, что быть свободным агентом даже лучше, потому что ты сам можешь выбрать команду из тех, что предложат тебе работу. Если же тебя задрафтовали, то такого выбора у тебя нет.

Затем называют последний пик, и это не моя фамилия. Через несколько минут звонит телефон снова – время «Фотинайнерс». Они тоже хотят меня. Мое первое бизнес-решение: «Балтимор» или «Сан-Франциско». Руководствуясь своими корнями и тем, что «Найнерс» ресиверов не драфтовали, а «Рэйвенс» выбрали трех, мы с Райаном решаем, что лучше выбрать «Сан-Франциско». Я звоню им, пока Райан сообщает плохие новости «Балтимору», а уже через минуту я выхожу на улицу и еду на тренировочную базу, чтобы подписать мой первый контракт НФЛ, включая подписной бонус в 5 000 долларов. Смотри, мам, я – «Фотинайнер»!

Тренировочные мини-сборы начинаются на следующей неделе, и моя уверенность продолжает расти. Я стою на линии скриммиджа лицом к лицу с корнербеком НФЛ. Он резок как змея, мое сердце бешено стучит, снэп и мы сразу же сталкиваемся. Иногда он сдерживает меня, но иногда и мне удается сделать его. И каждый успешный розыгрыш подтверждает мое подозрение: я принадлежу этому миру. Один из моих коллег-ресиверов – Террел Оуэнс, один из самых физически сильных принимающих лиги. И я сразу же получаю от него урок: делай то, что у тебя хорошо получается, и делай это хорошо. Не пытайся быть кем-то, кем ты не являешься. Оуэнс доминирует над корнербеками, которые пытаются закрыть его, разбрасывая их как кукол. Он не пытается танцевать вокруг них на линии скриммиджа, он просто бежит и отбрасывает их со своего маршрута. Я еще не достиг такого уровня, но взял себе на заметку. Решай заранее, что ты собираешься делать, и делай это, не жалея себя.

Я способен сфокусироваться на физической составляющей игры, потому что у меня есть преимущество перед остальными. Наше нападение в Менло использовало ту же терминологию, что и «Фотинайнерс». Футбольная терминология – это свой язык, и если ты не говоришь на нем, как на своем, то ты пропал. И этот язык меняется в зависимости от системы. Некоторые величайшие атлеты на планете просто неспособны выучить язык НФЛ, поэтому мы никогда не увидим их на футбольном поле.

Мини-сборы заканчиваются в июне, и у нас начинается месяц отдыха до начала основного тренировочного сбора. Я с трудом могу дождаться своего возвращения на футбольное поле, я каждый день провожу на базе, работая над собой. Я готов.

Тренировочный сбор проводится на базе кампуса Тихоокеанского Университета в Стоктоне. В назначенный день я впихиваю свою Хонду Цивик 1996 года между Мерседесом и БМВ на парковке, захожу в общежитие и регистрируюсь. Получаю комнату на третьем этаже в крыле новичков. Мой сосед по комнате – центр из Майами Тай Вайс. Мы оба незадрафтованны, обоих мучает страх неизвестного. Я хочу прямо сейчас надеть защиту и выйти на поле, хватит уже этих разговоров. Но, как оказалось, НФЛ – это, главным образом, разговоры. Я сижу весь во внимании, пока главный тренер Стив Мариуччи (мы зовем его Муч) выступает со сцены: завтра мы начнем, будьте готовы.

На следующее утро я лежу, слушая, как храпит Тай, и в 6:30 до меня доносится звук, который я вскоре буду слышать во всех моих футбольных снах. Это звук надежды, пота, боли и славы. Это сладкий и дьявольский звук – звук пневматического гудка. Вставайте, черт вас дери. Время работать.

Тренировка открытая, я выхожу на поле со шлемом в руке, и трибуны встают. Какое приветствие! Я смотрю налево: чуть сзади идут Террел Оуэнс и наш стартовый квотербек, Джефф Гарсиа. Они-то, наверно, думают, что трибуны приветствуют их.

С первого же дня я познал сложности отношений внутри каждой группы игроков, разделенных по позициям. Каждый бьется с каждым за место в составе. В команде было пять ресиверов-ветеранов, пять новичков-свободных агентов, и обычно пять мест в составе. Мы все это знаем. Каждый знает, что для того, чтобы попасть в команду, необходимо подсидеть заслуженного ветерана. А это значит использовать любую из малого количества предоставленных возможностей. Чем глубже в списке ресиверов ты находишься, тем сложнее тебе с каждым днем приходить и работать. Половины из нас к концу месяца здесь не будет.

Вдобавок к моральному напряжению меня беспокоило мое левое плечо. Я дважды вывихивал его в колледже, и доктора заметили это на медицинском обследовании перед сбором.

Общее впечатление: У 22-летнего доминирующего раннинбека (именно так) из Колледжа Менло было два вывиха левого плеча. В данный момент травмы не проявляют симптомов. Пациент осмотрен доктором Дилингемом. Оценка 4-5. Доктор Дилингем и главный физиотерапевт Линдси МакЛин подпишут с ним уэйвер.

Я должен был подписать уэйвер для того, чтобы выйти на поле. Теперь, если я снова травмирую плечо, они смогут уволить меня без каких-либо обязательств. Через неделю после начала главных сборов я поскользнулся, когда бежал в центре поля, и, чтобы остановить падение, уперся рукой левой рукой в газон и почувствовал, как сустав вылетел из суставной сумки. Ощущение, как будто тебе свернули голову. Я валяюсь на газоне и жду, когда Линдси МакЛин, главный физиотерапевт, прибежит, чтобы вернуть всё на свои места. В колледже один из вывихов исправили легко и быстро, а вот со вторым были проблемы. Доктор команды-соперника поставил мне тогда ногу на грудь и стал тянуть за руку, будто король Артур вытаскивал меч из камня. Но спазм мышц мешал этой процедуре, в итоге мне пришлось в полном обмундировании ехать на скорой помощи в больницу, где удалось получить дозу седативных и расслабить мышцы. Слава богу, сейчас все проходит быстро. Линдси залазит руками под защиту, поднимает руку, поворачивает и вставляет. Уф. Я чувствую мощное облегчение и прыжком встаю на ноги. Чем чаще ты вывихиваешь плечо, тем больше шансов, что ты сделаешь это снова. Но время для вставления сустава на место с каждым разом тоже уменьшается.

Нейт вывихнул плечо два дня назад. Сейчас рука почти полностью вернула свою подвижность. Он подписал уэйвер, так как уже два раза травмировал плечо в колледже. Сейчас он будет восстанавливаться и носить плечевой иммобилизатор. Позже он сможет играть, но он знает, что велик риск дальнейших вывихов и усугубления травмы, что может привести к нарушению костных тканей и тяжелым последствиям. Мы обсудили возможность стабилизации плеча с помощью операции до или после сезона в зависимости от того, как будут развиваться события.

Несколько дней спустя на мне неопреновый плечевой бандаж, и я выгляжу, как будто только что вышел из секс-шопа на Норд-Бич. На следующий день мы летим в Осаку, в Японию, где нам предстоит разыграть Американ Боул с «Вашингтон Редскинс» в первой игре предсезонки.

Пять дней в Японии пролетели под действием акклиматизации. Тренер Мариуччи выделил нам кучу свободного времени, которое мы провели, гуляя по улицам Осаки и пугая прохожих. Голос Эминема доносился из всех колонок на улице, юные японские девушки подпевали ему, не догадываясь, о чем именно они сейчас поют. Мы шли по улице как стадо Годзилл. Местные тыкали в нас пальцами, пялились и с криками убегали. Большой черный человек! Большой черный человек! У меня была собственная комната в отеле, потому что мой сосед не полетел, и я сдвинул кровати вместе и расслаблялся. «Редскинс» остановились в том же отеле, как и их чирлидерши. Я приметил одну в лобби, и она направила стрелу прямо в мое сердце. Мы с первого взгляда влюбились друг в друга, хоть она и предпочла этого не признавать. Так что я дал ей время подумать.

[…]

Несколько дней спустя у нас игра. Я стою за боковой линией со своим бандажом. Стю сказал мне, что сегодня я не буду играть: «Пусть плечо отдохнет». Не беспокойся об игре, ты получишь свой шанс. Но не беспокоиться очень трудно. Я чувствую, как мой шанс ускользает от меня, так же как японские девушки, когда мы заходили в кафе. Конишуа!

Мы летим обратно в Калифорнию и возвращаемся в Стоктон. И я снова лежу на металлической кровати в ожидании сигнала. Гудок! Вставайте, черт вас дери, время работать – снова.

На следующей неделе у нас домашняя игра с «Канзас-Сити». Я одеваюсь и выхожу на разминку раньше остальных. Стою на газоне «Кэндлстик Парка» и чувствую себя полностью погруженным в свою работу. Я смотрю на те места, на которых мы с Райаном сидели год назад и сам себе улыбаюсь. Меня выпускают на поле только в последней четверти. В первом же розыгрыше я ловлю мяч на слэнте от Брэндона Домана на 5 ярдов. На следующем розыгрыше я снова делаю на слэнте 10-ярдовый прием. Футбол это легко. Однако драйв ничем не заканчивается, и игра переходит в овертайм. В первом же владении Брэндон бросает перехват. Дифенсив бэк ловит мяч и рвется к чужой энд-зоун, стараясь закончить игру прямо сейчас, но его траектория проходит слишком близко от меня. Я хватаю его форму на груди и бросаю. Они бьют филд-гол с этого места и побеждают. На следующий день мы смотрим запись игры, и Стю анализирует наши действия. Любимый момент в игре для него – это мой тэкл. Тренеры ресиверов любят такую хрень.

В последний дней сборов в Стоктоне, оффенсив лайнмены собираются на ужин. Традиционно они там спаивают новичков. Поэтому Тай возвращается в нашу комнату как торнадо и плюхается на кровать. Тай – очень смешной парень, особенно после того как переберет текилы. После пары своих шуток он начинает икать и бегать по комнате в поисках ближайшего резервуара, находит пустую бутылку из-под воды и пытается аккуратно слить туда недопереваренный ужин. Вместо этого ужин разбрызгивается по всей комнате.

- Тай, хорош!

- Заткнись, рэпер!

Я как-то сообщил своим друзьям по команде о своей любви к хип-хопу. И это была большая ошибка, последствия которой я расхлебывал все оставшееся время.

Тренировочный сбор был закончен. Я лежал на кровати и слушал, как пьяные лайнмены орут под окном. Им удалось где-то стащить гольф-кар и они устроили ему испытания. На следующий день мы собрались, сдали ключи от наших общажных комнат и вернулись на базу «Фотинайнерс».

Мы вернулись к регулярному расписанию, и теперь были свободны после 5 вечера (тогда как на сборах заканчивали только в 10). В один из вечеров я пошел в кино вместе со своими друзьями и встретил там тренера Муча с семьей. Мы поговорили несколько минут, и я познакомился с его детьми. На следующий день он подошел ко мне, когда я  стоял за боковой, придерживая лед на своем плече.

- Как твое плечо?

- Да всё в порядке.

- Знаешь, Нейт. Ты провел хороший лагерь. Но ты травмирован. Я ценю то, что ты борешься, и я был бы рад видеть тебя в тренировочном составе (practice squad). Но там нужны здоровые игроки, им необходимо хорошо тренироваться. Ты понимаешь, что я имею в виду?

- Да, тренер, я понимаю.

Несколько дней спустя меня в раздевалке остановил ассистент и попросил подняться, захватив с собой плейбук. Очевидно, мои дни как футболиста «Фотинайнерс» сочтены, и остались только формальности. Я представлял себе этот момент с тех самых пор, как поскользнулся на влажной траве и упал на плечо. Я сломанная машина. На пути к выходу генеральный менеджер Терри Донахью сказал мне, что если я полностью восстановлюсь, они меня подпишут на следующий сезон. Я знал, что за эти слова мне стоило поблагодарить Билла. Он все еще работал консультантом для «Найнерс».

Я переезжаю обратно к родителям. Они всегда поддерживали меня в моем стремлении играть, но мы никогда не были футбольной семьей. Я единственный спортсмен среди родственников. Мои родители – школьные учителя, мы жили в квартале для среднего класса в маленьком одноэтажном доме. Свои летние каникулы я всегда проводил рядом с уличным бассейном, где мы с друзьями соревновались в плавании и играли в соккер. Но я всегда болел за «Сан-Франциско». Мои родители не позволяли мне играть в футбол до тех пор, пока я не пошел в старшую школу. И то, что я оказался в форме «Фотинайнерс» после того, как за меня не боролся ни один колледж, и я не прошел в состав Политехнического, возможно сильно удивило их. Поэтому они оказали мне очень сильную поддержку после того, как моя любимая команда уволила меня. Всего на секунды мои мечты воплотились в жизнь, а теперь я зализываю раны в своей домашней берлоге.

Мне сделали операцию на плече по моей собственной страховке, и теперь я три раза в неделю езжу на процедуры. Мой физиотерапевт привык к старикам и различным чернорабочим, поэтому скорость моего восстановления его поражала. Я объяснил ему, что возвращаюсь в НФЛ. Я пытаюсь убедить себя, что это действительно так, но сам ни в чем не уверен. Я полагаюсь на слова Донахью, но, возможно, он просто пытался быть вежливым. Возможно, мои футбольные дни сочтены. Мое плечо восстанавливалось очень быстро, но в голове был полный бардак. У меня случались панические атаки, я пытался ходить на свидания, но не мог расслабиться. Я смотрел игры «Фотинайнерс» по телевизору, уже разбираясь в том, как работает эта машина. Это было странное ощущение – знать наизусть все розыгрыши, но наблюдать за ними при этом на маленьком экране. Я слушал телешоу и читал газеты. Учитывая, что я провел какое-то время внутри команды, я понимал, что большинство написанного – полная чушь.

Мы с отцом наблюдали с дивана за пролетающим мимо меня сезоном. «Фотинайнерс» закончили регулярку с результатом 10-6 и проскочили в плей-офф через заднюю дверь. В уайлд-кард раунде были повержены «Джайентс», а на следующей неделе «Тампа-Бэй» выбила из розыгрыша уже нас. Несколько дней спустя Муч был уволен. Никогда не понимал смысла увольнять побеждающего тренера, но, видимо, у Муча и Донахью были какие-то разные философские подходы. После того как пыль немного улеглась, Райан дозвонился до Донахью и сообщил ему, что я здоров и готов биться за место под солнцем. Им нужны были тела для тренировок, им всегда нужны тела, особенно на моей позиции ресивера. Во время тренировочных сборов ресиверы мрут как мухи. Донахью сдержал свое слово, и я приезжаю на базу на своей Хонде. Они кладут передо мной контракт, но на этот раз без подписного бонуса. Смотри, мам, я снова «Фотинайнер».

[…]

Несколько недель спустя «Найнерс» нанимают Денниса Эриксона на место Муча. Несмотря на то, что у него было несколько неудачных сезонов, Мариуччи строил команду, основываясь на традициях «Сан-Франциско». Он всегда общался со своими предшественниками, он строил ту же систему нападения, и он был местным. Эриксон был абсолютно не похож на него. Он принес с собой свою систему, и дух «Фотинайнерс» мгновенно испарился.

Я постоянно напоминал себе: Джо Монтана играл здесь. Джерри Райс. Джон Тейлор. Брент Джонс. Ронни Лотт. Роджер Крэйг. Стив Янг. Дуайт Кларк. Том Ратман. Эдди Ди. Все они играли здесь. А кто те люди, которые называют себя «Фотинайнерс» сейчас? Это не те «Найнерс», которых я знал.

Конечно, частично мое разочарование от нового футбола (новая система нападения, новая терминология, новое расписание и новые тренеры) росло от того, что я все глубже и глубже опускался в списке ресиверов. Меня выпускади на все меньшее количество розыгрышей. Когда Муч был во главе, я часто видел Билла Уолша на тренировках. Он всегда мог поддержать, одобрительно кивнуть и похлопать по спине. Теперь же я очень редко видел его.

Когда ты играешь ресивера, то важно не просто находится на поле во время игры, гораздо важнее, какие именно розыгрыши назначаются, когда ты на поле. Ветераны получают хорошие пасовые комбинации. Когда они устают, то выходим мы для выносных розыгрышей или скрин-пасов. Как только основа переведет дыхание, мы убираем свои задницы с газона.

В середине августа, в один из обычных дней, я переоделся и со шлемом в руке пошел на поле для дневной практики. Один из тренеров окликнул меня и сказал, что Билл хочет поговорить со мной в своем офисе.

- Билл?

- Да. Он ждет тебя.

Что ему понадобилось?

Я кидаю шлем в шкафчик и поднимаюсь. Мои шипы клацают по линолеуму. Головы выглядывают из-за компьютеров, чтобы посмотреть на неведомого зверя. Дверь в офис Билла открыта, он сидит за столом.

- Заходи, Нейт. Присаживайся.

Я сажусь и жду.

- Хорошо, давай сразу к делу. Мы обменяли тебя в «Денвер». Как ты догадываешься, в нашем списке принимающих ты оказался в самом низу. Я спросил у тренера Эриксона, сможешь ли ты попасть в состав. Он сказал, что нет. Поэтому я попросил его разрешения сделать несколько звонков насчет тебя. Я позвонил в Денвер, и Майк Шенахан заинтересовался. Он великий тренер. У него ты точно получишь свой шанс. Я могу обещать тебе это. Я думаю, что он именно то, что тебе надо, Нейт. Ты согласен со мной?

- Да, конечно.

- Я знаю, это неожиданная новость для тебя, но ты будешь в порядке. Твой рейс через три часа, так что тебе лучше поторопиться. Удачи, Нейт.

Я благодарю его за все, мы жмем руки, и я выхожу. Я переодеваюсь в пустой раздевалке и уезжаю. Парни из моей бывшей команды вернутся с тренировки, а мой шкафчик уже будет пуст.

Два часа спустя я стою в аэропорту со спортивной сумкой. Я – мясо, проданное покупателю, предложившему самую большую цену. Отлично, я буду вашим мясом. Я буду тем, кем вы хотите, чтобы я стал. Только дайте мне шлем.