Ready to Roll
Повествование одного из топовых рекрутов класса 2017, лайнбекера с 5 звездами Дилана Моузеса о том, как он пронимал решение о поступлении в университет Алабамы.
***** *****
- Дилан! Дилан! Вылезай из кровати!
Я спал сном младенца, когда мама вошла ко мне в комнату и начала будить меня. Несколько часов назад я приехал домой после изнурительного футбольного лагеря и сразу же завалился спать. Мне хотелось сказать что-то, но мой мозг явно был против, в голове была каша и я не мог собраться с мыслями.
Мама была чем-то возбуждена, и это явно было что-то неотложное. «Дилан, быстрее», - повторила она. «Просыпайся и спускайся вниз!».
Я протер глаза, но комната все еще расплывалась. Вы понимаете, каково это, когда вас будят в середине глубокого сна. Вы все видите и воспринимаете, но анализировать и понимать у вас не получается. Вот что происходило со мной.
-Мааам, что происходит?
Она не ответила, просто вышла их комнаты и спустилась на первый этаж. Мне пришлось встать с постели и пойти за ней.
С каждым шагом в моей голове возникало все больше вопросов.
Сколько сейчас времени?
Что там внизу?
Где папа?
Когда я зашел на кухню, я глянул на часы. 4 утра. Потом я заметил, что отец сидит за столом. Хотя свет был выключен, я разглядел его лицо в свете монитора от ноутбука. Четче всего мне виден был его рот.
Отец ухмылялся.
-Дилан, иди сюда и прочитай тут кое-что.
Я еще раз протер глаза, и, подойдя к монитору, смог разглядеть большие черные буквы на экране.
Мама стояла за мной, положив свою руку мне на плечо, а отец сидел рядом, улыбаясь во весь рот.
Единственной мыслью в моей голове было: «Вы меня разбудили в такую рань чтобы посмотреть на эту страницу?»
Я посмотрел на мать, потом на отца, и тут до меня дошло.
Вау, LSU предлагают стипендию восьмикласснику.
Это реально круто, но кто он?
А пару раз моргнул и пригляделся к более мелким буквам под заголовком.
И увидел свое имя.
Это ошарашило меня.
Этот восьмиклассник – я.
…
Мне было 9 лет, когда я стал серьезно заниматься футболом.
Когда мне было восемь, спорт увлекал меня, как и других меленьких детей. Папа звали меня играть во что-нибудь, и я такой: «Окей, давай». В то время я учился каким-то базовым навыкам и не придавал всему этому особого значения. Именно тогда мой отец разглядел во мне потенциал, и поэтому составил для меня программу тренировок.
Я жил в небольшом городке под названием Александрия в штате Луизиана. И через улицу от моего дома было большое поле. И с девяти лет я тренировался три раза в неделю по утрам на этом поле.
Мы вставали в шесть утра. 400 отжиманий, 800 приседаний, 10 минут скакалки и целая миля бега. После примерно полуторачасовой тренировки я забегал домой, принимал душ и ехал на автобусе в начальную школу. После того, как школа заканчивалась – если у меня не было тренировки по легкой атлетике – я приезжал домой, где меня ждал отец, и мы снова шли на это поле и тренировались.
Летом было по три тренировки в день - первая в 6 утра, потом еще одна в полдень и третья в 5 вечера.
Некоторые сейчас скажут, что такие тренировки с раннего детства – это сумасшествие. Но для нас было главным то, что футбол сможет дать мне. Однажды папа сказал мне: «Я хочу видеть тебя, заканчивающего университет». Ученая степень – это было главным.
Поначалу, я не понимал ценность образования так, как мой отец. Понимание пришло с возрастом. Но то, как важно было это для него, оказывало влияние и на меня. Не так просто было найти человека с высшим образованием в моей семье, исключая родителей. Не многим детям из моего района выпадал шанс получить высшее образование. Но мы с отцом знали – если я буду хорошо учится и сосредоточусь на футболе, то однажды мечта о колледже станет реальностью.
Когда я был школьником, мы часто играли с друзьями в вышибалы, или бросались друг в друга шариками с водой. Тогда я и стал подмечать, что бегаю быстрее и бросаю сильнее всех остальных. А если мы играли в салки, то меня почти никто не мог осалить.
Все эти годы на пути к цели меня поддерживал мой дядя. Он всего лишь на восемь лет старше меня, и для меня он был скорее старшим братом. Мы ладили друг с другом, любили побеситься и поиграть вместе.
Но даже на поле он не жалел меня, а тэклил ка настоящий старший брат: жестко.
Мне запомнился один момент - однажды, когда мне было еще 10 лет, мы с дядей пошли играть в футбол на поле. Он пригласил кучу друзей, и игра началась. Полный контакт. Но это было честно, хоть мне было 10, а им по 18, ведь я был схож с ними по габаритам – около 182 см и 90 кг.
Никогда не забуду те игры. Тогда я и открыл для себя по-настоящему понятие чести. Я не мог позволить себе стушеваться после жесткого хита. Я поднимался и продолжал игру. Возможно, скаутов привлекала моя скорость и сила, но мне в себе больше всего нравилась сила духа.
Первый раз я посетил тренинг кэмп LSU для школьников в 6 классе. Он продолжался только 2 дня, но у нас было много различных упражнений, одним из которых был забег на 40 ярдов.
Когда я тогда пробежал 40 ярдов, мое время было около 4,6 секунд. Я думаю, многие тренеры тогда обратили внимание на меня. Было смешно наблюдать за ними, когда они все смотрели на свои секундомеры как сумасшедшие.
В 8 классе я приехал в лагерь в третий раз подряд. Я уже начал создавать себе репутацию, но это все было только в пределах моего городка.
В тот момент все поменялось.
Тренеры выкликнули меня, и я занял место для бега на 40 ярдов.
Кто-то свистнул, и я побежал…
Через несколько мгновений тренеры крикнули цифру: «4,5»!
Я обернулся на всех тренеров с их секундомерами и улыбнулся. Это был мой лучший результат.
К концу кэмпа люди из LSU уже говорили с моим отцом. А через месяц меня пригласили посетить еще один лагерь, но теперь уже со старшеклассниками. Многим из них уже было по 19 лет.
Что же я сделал первый делом?
Пробежал 40 ярдов.
Мой результат: 4,4.
Теперь, это мой новый лучший результат. Отдышавшись, я оглянулся и понял, что все – тренеры, игроки, болл бои – пялятся на меня. Я думаю, они были в шоке.
Кто этот парень?
Я правда не знал, что мне делать, и начал смотреть на них в ответ.
Эй, парни, я Дилан.
Ближе к вечеру мы начали делится на команды для игры 7-на-7. Мне показалось, что тренеры хотят развлечься, т.к. они назначали в одну команду очень талантливых парней.
«Так, тут у нас Фурнетт, Гайс…»
Кто будет последним?
«… и Моузес».
Чувак, я был на седьмом небе от счастья. С самого детства я слышал о Леонарде Фурнетте – он был известной личностью на рынке рекрутов в Луизиане, а с Дерриусом Гайсом мы вообще дружим с самого детства.
Тренеры сказали мне, что моя работы в трэнинг кэмпе впечатлила их, и это очень обрадовало меня. Но я еще не знал, что должно случиться дальше. Попрощавшись с парой друзей, приехал мой отец, и мы отправились домой. Я мертвецки устал. Поэтому, после двухчасовой поездке из Батон-Ружа, я сразу же завалился спать.
На следующее утро моя мама разбудила меня, и я узнал, что LSU предлагают мне стипендию.
Мечты начинают сбываться (и тут тебе никакого Газпрома).
…
Жизнь стала нестись на сумасшедшей скорости.
Вдруг мое имя начало всплывать на шоу ESPN, в газетных статьях, на радио. Люди знали, что я тот самый восьмиклассник, которому в LSU предложили стипендию, но они хотели знать больше. Тренеры из других школ стали обсуждать меня в медиа. А наш почтальон поначалу офигевал, ведь на мой адрес стало приходить около 400 писем в неделю. Четыре сотни. Вдумайтесь.
Прошло около месяца с того знаменательного момента, когда при разборе почты мне на глаза попался один ничем не примечательный конверт. Но меня заинтересовал обратный адрес.
Таскалуза, Алабама.
Алабама уже связывалась со мной, но теперь они давали мне на руки реальное предложение. Я сделал несколько глубоких вдохов и открыл письмо. Это было предложение стипендии. Я не мог в это поверить. Мне было 14 лет, а у меня на руках были предложения стипендии в двух лучших программах страны!
Охренеть, правда?
Это не было простым решением. Одной из главных проблем было то, что в плане принятия решений я был еще ребенком. Как и мой отец. Мы больше любили дело, чем слова. Я не люблю повышенное внимание к своей персоне. Я привык жить в своем маленьком мирке. Это не значит, что я тупица, просто мне так комфортнее.
Спустя три месяца, как я получил первое предложение, я в своих мыслях уже присоединился к LSU. Проблемой было лишь то, что я был в 9 классе.
Со временем все меняется.
Когда я присоединялся к LSU, я слушал советы многих людей, но я не думаю, что уделил внимание тому, что я действительно хотел. Все прекрасно знают, что в одном возрасте тебе хочется одного, а когда тебе, например, уже 18, ты думаешь, что это отстой. Два года я был в статусе рекрута LSU.
Далее идут трогательные слова журналистов The Player’s Tribune, которыми они оправдывают решение Дилана.
«За эти два года я понял, что очень легко быть подвергнутым влиянию тех людей, которым не интересны твои желания, интересы и голос сердца. У каждого должны быть в жизни ценностные ориентиры. Для меня это мои папа и мама. Как я уже говорил, главной целью моего отца было дать мне высшее образование, вот что стояло за всеми этими утренними тренировками. Мои родители хотели, чтобы я был счастлив. Они попросили меня хорошенько подумать над моим окончательным решением».
В августе 2015 года я объявил, что не буду поступать в LSU. Мое решение никак не связано с моим мнением о футбольной программе университета. Просто я понял, что у меня есть только одна возможность выбрать, и ее надо использовать по полной. Каждый имеет право на решение, и вы реализуете это право в школе, на работе – в своей жизни. Поэтому решайте за себя. Мои родители сказали мне это, и я принял это к сведению.
Говорят, что самое сильное впечатление - это первое впечатление. И я никогда не забуду свой первый визит в Алабаму.
Да, у Кримсон Тайд офигенный спортивный комплекс, но такие же есть у многих колледжей. Но меня впечатлило то, что вы можете только почувствовать. Общая энергетика.
Первое, что я сделал тогда, было посещение командного собрания. Когда мы ждали начала, парни смеялись, шутили, шумели, сидели в телефонах. Но когда открылась дверь и вошел Ник Сабан, комната погрузилась в тишину. Я вам отвечаю, вся комната замерла.
Можно было слышать жужжание мухи.
У меня было то же ощущение, как и у всех остальных игроков в той комнате (многие из них сейчас уже в НФЛ). Это чувство абсолютного уважения к одному человеку. К тренеру.
В тот момент я понял, что хочу поступать в Алабаму.
То, как эти великолепные игроки относились к своему наставнику, нельзя сыграть или изобразить. Это показало мне причину того, почему именно футбольная программа Алабамы доминирует в NCAA. То уважение, которое игроки испытывают к тренеру Сабану показывает две вещи: то, как они относятся к нему и то, как они относятся друг к другу. Даже если ты – слабое звено, они поддержат тебя. Все эти парни – братья. Этот момент я не мог игнорировать.
Поэтому в прошлом сентябре я сделал заявление, что намерен играть в Алабаме. Спустя тысячи писем, предложений, посещений разных вузов, я понял, что это именно то, что хочет мое сердце.
Я знаю, что многие удивлены мои решением. Но я не понимаю, почему. Я так решил. Да, я собирался поступать в LSU долгое время, но процесс рекрутинга долог и неоднозначен. Я считаю, что Алабама – это именно то, что подходит лично мне.
Да, на своем пути я совершал много ошибок. Но я пытался учиться на своем горьком опыте, и теперь, когда я уже почти в колледже, я буду пытаться наслаждаться тем, что выбрал для себя.
Я планирую получать образование по специальностям «бизнес» и «связи с общественностью». У Алабамы хорошая кафедра бизнеса, и получение степени там очень поможет мне в жизни после футбола.
Однажды я хочу вернуться в Александрию и построить там красивый и современный дворец спорта (мысля советскими реалиями) для местных детей. Последний год я учился в IMG Academy во Флориде, и пребывание в этом чудесном месте навело меня на мысли о том, что я хочу помогать таким же детям, каким когда-то был я, в осуществлении их целей. Это - моя мечта.
Ну а сейчас я (как любит говорить один мой друг) на 100% и еще чуть-чуть готов к сезону в Баме. Я ждал момента, когда смогу зайти в кампус университета, еще с 8 класса, получив свое первое предложение. Но просто попасть в колледж – это не самоцель, а только часть моего пути. Это только еще один шаг.
And I’m ready to roll.
