21 декабря 2016
Блог Niners Report |
Автор Satantango
Стив Янг. "Квотербэк: моя жизнь за спиралью броска". Глава вторая. Кремень
В уходящем году легендарный квотербек Сан-Франциско Стив Янг выпустил автобиографическую книгу "Квотербек: моя жизнь за спиралью броска". Ребята из сообщества фанатов Сан-Франциско 49ерз вконтакте взялись за ее перевод и представляют вашему вниманию вторую главу. Последующие главы будут публиковаться в сообществе и дублироваться в этот блог. Оглавление можно найти здесь.
Приятного чтения!
Перевод: Дмитрий Козий
Редактор: Alex Strelyayev
По поводу правок и улучшения качества перевода - обращайтесь к редактору.
Когда я был маленьким, мать поклялась, что никогда не разрешит мне играть в футбол. Это слишком жестокая игра, а я был чересчур робким. Кроме того, играть пришлось бы по воскресеньям, которые мы проводили в церкви. Моя жизнь сложилась бы совсем по-другому, не уговори отец маму отступить от её клятвы.
Отец родился в городе Прово, Юта, в 1936 году. Ему дали популярное в те времена среди мормонов Юты имя ЛеГранд. Его пра-пра-дедом был тот самый Бригам Янг, который провёл мормонов через Великие Равнины, обосновался в Юте и основал общину Церкви Иисуса Христа Святых последних дней в Солт-Лейк-Сити.
Отец рос в паре кварталов от Университета Бригама Янга и учился в начальной школе имени св. Иоакима. В пятом классе одноклассники прозвали его “Кремень” за упрямство. Кличка подходила ему как никому другому, а потому и прижилась.
Он никогда не отступал от проблем. Никогда не избегал драки. Никогда не сдавался. И никогда не довольствовался вторым местом.
Его лучший друг, Роберт Оакс, был сделан из того же теста. Они мотивировали друг друга, оба были тверды духом и предприимчивы. Выпустившись из старшей школы, они вместе провели лето, работая в национальном лесном заповеднике в северном Айдахо. Вместе вступили в ряды Национальной Гвардии. И затем вместе поступили в BYU и попытались пробиться в футбольную команду. Оакс не прошел отбор и в конечном итоге решил вступить в военно-воздушные войска. Он дослужился до звания генерала и был главнокомандующим ВВС США в Европе и ВВС НАТО в центральной Европе. Папа же в команду попал, и играл на позиции раннинбека в свой первый год. Правда, второй сезон ему пришлось завершить досрочно из-за травмы колена.
Вынужденный сидеть на лавке, двадцатилетний Кремень отправился в двухгодичную мормонскую миссию в Австралию. По возвращении в BYU он заработал место в стартовом составе команды. В его выпускной год он лидировал по показателям на выносе среди игроков университетской команды, записав на свой счет 423 ярда, чем только укрепил своё прозвище. Тогда-то он и встретил Шерри Стид. Множество девушек вертелось вокруг Кремня. Множество парней добивались Шерри. Но как только Шерри и Кремень нашли друг друга, все это мигом прекратилось. Её мормонские корни были так же глубоки, как и его: она была потомком пионеров, последовавших за Бригамом Янгом и основавших город Лейтон.
Кремень и Шерри поженились в 1960 году. Спустя чуть более года, родился я, в госпитале Церкви последних дней в Солт-Лейк-Сити, 11 октября 1961-го. Меня привезли в маленькую двухкомнатную квартиру в старых армейских бараках кампуса Университета Юты - наш дом. Бараки переделали под общежитие для женатых студентов. Мы жили на последнем этаже трёхэтажного корпуса.
Отец тогда был на первом курсе юридического факультета. Маме пришлось бросить работу секретаря, чтобы растить меня. Мне было шесть месяцев, когда я впервые убежал от неё в моих ходунках. Прежде чем она успела опомниться, я уже летел вниз по крутой деревянной лестнице. Мои ходунки несколько раз перевернулись, прежде чем остановиться на лестничной площадке второго этажа. Мама прибежала ко мне, крича: “Мой малыш! Мой малыш!”
Из квартир показались соседи, а я свернулся клубком и рыдал. Мама думала, что я серьёзно травмирован. Но все обошлось без каких-либо переломов или синяков. В конечном итоге, мне даже не понадобилась помощь врача. К обеду я опять был в своих ходунках, бегая вокруг, как будто ничего и не случилось. Даже в детстве у меня были твёрдые кости, я был таким же прочным, как мой отец. Моё быстрое восстановление было довольно хорошей предпосылкой к способности получать сильные удары и возвращаться обратно на поле.
Я был слишком маленьким, чтобы осознать - это единичное происшествие помогло сформировать наши с матерью отношения. Она винила себя в моём падении. И содрогалась при мысли о том, как легко всё могло окончиться иначе. С того момента она никогда не выпускала меня из виду. Мы стали неразлучны. Она была моим защитником, моим опекуном.
На мой второй день рождения у мамы родился ещё один ребёнок - мой младший брат Майк. Мы были очень близки. Возможно, потому что делили с ним один день рождения, или просто потому что наша мать проводила практически всё своё время с нами. Мы были неразлучны, что бы ни случилось.
Мой отец, с другой стороны, был моим героем.
Учась на юриста, он работал на полную ставку уборщиком. Днём он утопал в книгах по праву. Ночью же он подметал, мыл, скрёб, красил, и таскал мусор. Его единственным видом отдыха были спортивные упражнения. Но он не давал себе послабления даже в работе над собой. Он был настоящим фанатиком фитнеса. Он передал свою энергию мне в самом раннем возрасте. В два года я мог сделать десять отжиманий. В три года я отжимался около двадцати раз и мог набивать взрослый баскетбольный мяч. Если существует такая вещь, как ген атлетизма, то я получил свой от Кремня.
Несмотря на то, что мой папа никогда не подталкивал меня заниматься спортом, он сделал многое, чтобы вдохновить меня. Моей первой игрушкой был маленький пластиковый футбольный мяч. Отец завел мою левую руку за спину и вложил мяч в правую. Затем он отошёл на несколько шагов назад и протянул руки. Я переложил мяч в левую руку и бросил его. Он вернул мяч обратно в правую, а я снова переложил его и бросил. Мы повторили ещё раз. И ещё раз. И ещё. В конце-концов, папа сдался. Я был левшой. Как ни странно, я бросал баскетбольный мяч и играл на гитаре правой рукой, и бил по мячу правой ногой. Во всем остальном, я был левшой.
Я мало помню, что было до моего седьмого дня рождения. Но помню, как мне исполнилось семь. Моему брату Майку исполнилось пять в тот же день. Его праздничная вечеринка проводилась на заднем дворике, а моя на переднем. Посреди торжества, мой отец собрал всех наших друзей во дворе, а сам бросал теннисные мячики навесом через дом со стороны улицы. Каждый раз, когда кто-то ловил мяч, отец давал ему четвертак. Когда игра закончилась, отец свистнул и мы побежали на передний двор. Каждый соседский ребёнок знал свист моего папы. Мы могли играть на улице с друзьями, когда отец выходил из дому и свистел. Я поворачивался к друзьям и говорил: “Нужно идти. Пора обедать.” Это было обычным делом. Одним из моих подарков на день рождения в тот год была бейсбольная перчатка для левши. Следующей весной я присоединился к моей первой команде, бейсбольному клубу Младшей Лиги. Отец работал адвокатом по трудовым делам в Солт-Лейк-Сити, в отделении компании “Анаконда”, одного из крупнейших меднодобывающих предприятий в мире. У мамы и папы к тому моменту родился третий ребёнок - моя сестра Мелисса. Мы жили на Лоун Пик Драйв в районе Коттонвуд, Солт-Лейк-Сити. Я делил комнату с Майком. В округе всё было заполнено семьями, похожими на нашу, молодыми и мормонами. Моя начальная школа была в нескольких домах вниз по улице. И там же было бейсбольное поле. Это было идиллическое место.
Мне нравилась школа. Но мне не нравилось быть вдали от мамы и моих маленьких брата и сестры. Первые несколько недель мама провожала меня в школу каждое утро. И даже оставалась со мной в кабинете. Чтобы избежать неловкости, мы сказали моим одноклассникам, что она “мать класса”. Так мы избежали насмешек одноклассников. В конце-концов, на второй год, учитель сделал меня президентом класса. Я, как лидер, чувствовал ответственность за свой второй класс, что сделало меня более независимым. С этого момента мама стала оставлять меня у дверей школы и я смог обходиться без неё в течении учебного дня.
Ночное время было отдельной историей. Я не мог уснуть, если мамы и папы не было дома. Одним утром папа рано забрал меня из школы и сказал, что я, Майк и Мелисса проведем ночь в доме моего дяди. Папа планировал поехать вместе с мамой в командировку с ночёвкой. Когда я сел на заднее сиденье машины, по радио играла “Big girls don't cry”. Забудь об этом, сказал я себе. Большие мальчики плачут. Я рыдал всю дорогу до дома моего дяди. Я любил дядю, но я не хотел оставаться вдалеке от дома. Это были тяжелые два дня. Я всё время ревел, что, в конечном итоге, заставило родителей сократить поездку и вернуться домой.
Год спустя Майк заболел тонзиллитом, и ему нужно было удалить миндалины. Доктор предложил моей матери, из соображений удобства, удалить и мои тоже, даже учитывая, что они были здоровы. Смертельно напуганный возможностью быть вдали от дома, я больше волновался о ночёвке в госпитале, чем о процедуре. “Я не болен!” - кричал я на сотрудников больницы - “Я не болен!”. Но я был вынужден остаться. Это было нечестно.
Отец не очень понимал мои страхи. Я тоже не понимал. Я просто знал, что не вынесу разделения с родителями, особенно ночью. У меня не было ни одной идеи, почему. Так что я решил сам разобраться со своим страхом.
