15 марта 2017
Блог Niners Report |
Автор Satantango
Стив Янг. "Квотербэк: моя жизнь за спиралью броска". Глава третья. Гринвич (часть 3)
Ребят, простите за задержку, мы честно думали, что опубликовали все три части ;)
Приятного чтения!
Перевод: Дмитрий Козий
Редактор: Alex Strelyayev
По поводу правок и улучшения качества перевода - обращайтесь к редактору.
Мой третий год в старшей школе изменил все. В дополнение к игре стартовым квотербеком, я был разыгрывающим защитником баскетбольной команды и лучшим питчером бейсбольной. Я встречался с главной черлидершей. У меня был идеальный средний балл, и я был членом Братства Чести. Я не пропустил ни дня школы. Плюс, у меня было много обязанностей в церкви по воскресеньям, как у молодого священника.
Но я не чувствовал, что делаю достаточно в моей жизни. 18 января 1979 года я написал в моём дневнике:
Вся моя жизнь пассивна. Мне нужно начать двигаться.
Это последняя запись в моем дневнике. Несмотря на мои переживания о своей пассивности, в течение семестра я был полностью загружен. Просто не осознавал этого. Привычка моего отца быть супер-целеустремлённым спроецировалась на меня. Когда я не был на игре, я работал над собой. Когда я не тренировался, я учился. Если я не был занят спортом или учёбой, я помогал церкви.
Даже учитывая, что я был очень застенчивым, моя социальная жизнь тоже была на подъеме. Меня постоянно приглашали на вечеринки. Но тусовки меня особо не заботили - на них слишком много людей. Я не любил болтать с ними.
К тому же, я не пью.
Когда я впервые показался на вечеринке, мои сокомандники отвели меня в кухню и открыли холодильник. Там стояла бутылка молока. Не пакет, а именно бутылка. “Это тебе, Янг” - сказал один из них.
Я засмеялся. Они тоже. Это стало обычным делом - держать под рукой молоко на каждой тусовке, на которую меня звали. Они никогда не принуждали меня пить алкоголь. Когда мои друзья на спор пили залпом пиво, я пил молоко. Это было единственное соревнование, в котором я всегда проигрывал. Видимо, намного легче залпом выпить пиво, чем молоко.
Родители знали, что мои друзья выпивают. Но позволяли мне болтаться с ними, зная что мои приятели снабжают меня молоком. Отец сказал мне, что намного легче быть мормоном в Гринвиче, чем в Солт-Лейк-Сити. Он знал, о чём говорит. Мои друзья-католики очень меня оберегали.
Однажды, толпа парней из другой школы заявилась на нашу вечеринку. Они дразнили меня, называли маменькиным сыночком. Часть из них окружила меня. Они были полны решимости заставить меня пить пиво. Я растерялся. А мой приятель Гас вступился за меня.
“Эй!” - сказал он, толкая главаря в грудь, - “Он мормон. Он не пьёт. Оставьте его в покое.”
Несколько моих товарищей по команде выстроились за Гасом. Парни из другой школы отступили. Тогда я пошёл к холодильнику, чтобы найти себе молока. В этот раз мои друзья пили молоко вместе со мной.
Летом 79-го моим любимым фильмом был Рокки 2. Он вдохновил меня пить сырые яйца и пробегать трусцой три-пять миль каждый вечер, чтобы довести свою форму до идеала. Я даже стал бы избивал говяжьи туши, если бы жил рядом с мясокомбинатом.
Когда начались футбольные тренировки в августе 1979 года, в мой выпускной сезон, меня выбрали капитаном команды. Вторым капитаном был Майк Гаспарино. Я был самым быстрым парнем в команде. Гас был самым сильным. Мы потратили остаток лета на то, чтобы стать ещё быстрее и сильнее. Мы практически жили в школьном тренажёрном зале. Я где-то вычитал, что Дик Баткас во время игры за Чикаго Беарз тренировался, толкая свою машину по округе. Мы с Гасом были фанатиками. Мы решили подражать Баткасу.
У отца был Олдсмобиль 1965-го года выпуска, который он разрешал мне водить. То еще было корыто. Мы с Гасом толкали его вверх-вниз по Ривер Роад, тупиковой улице рядом с моим домом. Мы садили за руль моего девятилетнего брата Тома и он следил, чтобы мы двигались по прямой.
Наши ноги горели от боли. Но тренировки Баткаса окупились. В матче-открытии сезона я пробежал 129 ярдов с двумя тачдаунами, и бросил ещё один. Мы выиграли 48-21. Затем мы встретились со старшей школой Стэмфорда, они считались фаворитами. Они доминировали с самого начала и вели 12-2 к перерыву. Но во второй половине я заработал выносной тачдаун и бросил ещё один. Мы выиграли 16-14 и нас назвали “Камбек пацаны”.
Даже учитывая, что я был очень застенчивым, моя социальная жизнь тоже была на подъеме. Меня постоянно приглашали на вечеринки. Но тусовки меня особо не заботили - на них слишком много людей. Я не любил болтать с ними.
К тому же, я не пью.
Когда я впервые показался на вечеринке, мои сокомандники отвели меня в кухню и открыли холодильник. Там стояла бутылка молока. Не пакет, а именно бутылка. “Это тебе, Янг” - сказал один из них.
Я засмеялся. Они тоже. Это стало обычным делом - держать под рукой молоко на каждой тусовке, на которую меня звали. Они никогда не принуждали меня пить алкоголь. Когда мои друзья на спор пили залпом пиво, я пил молоко. Это было единственное соревнование, в котором я всегда проигрывал. Видимо, намного легче залпом выпить пиво, чем молоко.
Родители знали, что мои друзья выпивают. Но позволяли мне болтаться с ними, зная что мои приятели снабжают меня молоком. Отец сказал мне, что намного легче быть мормоном в Гринвиче, чем в Солт-Лейк-Сити. Он знал, о чём говорит. Мои друзья-католики очень меня оберегали.
Однажды, толпа парней из другой школы заявилась на нашу вечеринку. Они дразнили меня, называли маменькиным сыночком. Часть из них окружила меня. Они были полны решимости заставить меня пить пиво. Я растерялся. А мой приятель Гас вступился за меня.
“Эй!” - сказал он, толкая главаря в грудь, - “Он мормон. Он не пьёт. Оставьте его в покое.”
Несколько моих товарищей по команде выстроились за Гасом. Парни из другой школы отступили. Тогда я пошёл к холодильнику, чтобы найти себе молока. В этот раз мои друзья пили молоко вместе со мной.
Летом 79-го моим любимым фильмом был Рокки 2. Он вдохновил меня пить сырые яйца и пробегать трусцой три-пять миль каждый вечер, чтобы довести свою форму до идеала. Я даже стал бы избивал говяжьи туши, если бы жил рядом с мясокомбинатом.
Когда начались футбольные тренировки в августе 1979 года, в мой выпускной сезон, меня выбрали капитаном команды. Вторым капитаном был Майк Гаспарино. Я был самым быстрым парнем в команде. Гас был самым сильным. Мы потратили остаток лета на то, чтобы стать ещё быстрее и сильнее. Мы практически жили в школьном тренажёрном зале. Я где-то вычитал, что Дик Баткас во время игры за Чикаго Беарз тренировался, толкая свою машину по округе. Мы с Гасом были фанатиками. Мы решили подражать Баткасу.
У отца был Олдсмобиль 1965-го года выпуска, который он разрешал мне водить. То еще было корыто. Мы с Гасом толкали его вверх-вниз по Ривер Роад, тупиковой улице рядом с моим домом. Мы садили за руль моего девятилетнего брата Тома и он следил, чтобы мы двигались по прямой.
Наши ноги горели от боли. Но тренировки Баткаса окупились. В матче-открытии сезона я пробежал 129 ярдов с двумя тачдаунами, и бросил ещё один. Мы выиграли 48-21. Затем мы встретились со старшей школой Стэмфорда, они считались фаворитами. Они доминировали с самого начала и вели 12-2 к перерыву. Но во второй половине я заработал выносной тачдаун и бросил ещё один. Мы выиграли 16-14 и нас назвали “Камбек пацаны”.
В открытом поле я мог обогнать любого. Плюс ко всему, я был достаточно силен, чтобы прорваться сквозь защитников при необходимости. Тренировки в межсезонье действительно сделали игру сплошным весельем. Но отец дал мне понять, что если я не буду хорошо учиться, он, без колебаний, заберёт меня из команды. Мы постоянно вели один и тот же диалог, который выглядел примерно так:
ОТЕЦ: Какой у тебя план?
Я: Играть квотербеком в НФЛ.
ОТЕЦ: Это не план. Это мечта. Какой у тебя план?
У него была простая философия: футбол - это мечта, получить полноценное образование - это план. Так что, я не забывал об этом и поддерживал средний балл равным 4.2.
Спустя несколько недель с начала выпускного года у меня появилась проблема. Я был отличником по французскому, физике и западной культуре. Но однажды мой учитель математики, Терри Лав, отвёл меня в сторону после урока.
“Я уважаю то, чем ты занимаешься, но меня не волнует, что сейчас футбольный сезон,” - сказал он мне - “Как по мне, ты должен сфокусироваться на занятиях в классе. Сначала уроки, потом спорт. Так что удачи, если ты думаешь, что получишь А по моему предмету.”
Ничто не мотивировало меня больше, чем когда говорили, что у меня что-то не получится. Математика как будто стала для меня футбольным противником. Я должен был победить её. Кроме того, хотелось доказать мистеру Лаву, что он меня недооценивал.
Мой друг Дэвид ван Блерком был настоящим талантом в математике. Он приходил ко мне домой каждый вечер, когда я возвращался с тренировки по футболу. Мы учились до полуночи. Я помогал ему с западной культурой, а он помогал мне с математикой. К середине семестра мой средний балл по математике равнялся А. Мистер Лав стал моим любимым учителем. Мне нравился тот факт, что он не давал мне спуску.
На поле мы стартовали 6-1. Я получал много корреспонденции. Рекрутинговые письма из колледжей и предложения стипендии в том числе. Принстон, Корнелл, Вирджиния, Северная Каролина, Армия и Сиракьюз были заинтересованы больше всех. Каждая из этих программ прославилась нападением с бегающим квотербеком. И все они также были сильны академически. И я, наконец, осознал, что мне предстоит сложный выбор. Я не люблю сложные решения. Идея получить образование в Принстоне была довольно привлекательной. Также, как и перспектива играть квотербеком в Сиракьюз. Здесь было над чем подумать. Я предпочитал просто продолжать играть в футбол.
У одного юриста с папиной работы был сезонный абонемент на игры Нью Йорк Джайантс. Изредка у него не получалось пойти, и он отдавал билеты моему отцу. Кремень всегда брал меня с собой. Играли, обычно, по воскресеньям. Так что мы ненадолго заходили в церковь, для причастия, отец никогда их не пропускал. Затем направлялись в Мидоулендс.
В памяти сохранился один из осенних дней выпускного класса. Я сидел рядом с отцом на стадионе Джайантс и размышлял. Представил себя, играющего квотербеком на этом стадионе, и как отец смотрит на это. Семнадцатилетний, я не мог представить ничего, что бы заставило его гордиться мной больше.
Отец был фанатом футбола. Но он не вкладывал мне в голову идеи об игре в профи. Наоборот. Он был доволен, когда я просто попал в школьную команду. Он был приятно удивлён, когда я стал стартовым квотербеком. Но рекрутинговые письма просто ошеломили его. Мысль о том, что футбол может быть моим билетом в образование уровня Лиги Плюща, действительно поразила его.
Но я думал о чем-то ещё более великом. Над моей кроватью всё ещё висел постер Роджера Стобака. Это была первая вещь, которую я видел каждое утро и последняя, которую я видел перед сном. Моей мечтой было играть в НФЛ и быть как Роджер. Я смотрел на его руки и то, как он держал мяч. Изначально, мои руки были слишком малы для этого. Но с каждым годом они становились всё больше, и я всё приближался к повторению хватки Роджера. Так же как и мой отец, Роджер был моим кумиром. Он выиграл трофей Хайсмана и стал МВП Супер Боула. Но, что более важно, он служил в ВМС США и был во Вьетнаме. Я боготворил его.
Я настолько восхищался Стобаком и тем, что он сделал для нашей страны, что всерьёз рассматривал Вест Поинт. 17 ноября 1979 года я отправился туда в рекрутинговую поездку. Настрой в кампусе Армии был довольно мрачным. Прошло всего две недели с тех пор, как пятьдесят два американца попали в плен в Иране. Я стоял на бровке во время игры. Мой взгляд был прикован к квотербеку их соперников - новичку университета Питтсбурга Дэну Марино. В нем было 193 см роста, и его пасы летели как управляемые ракеты. Он полностью разобрал оборону Армии. Глядя так близко на Марино, я сказал себе:
Неделю спустя, в день Благодарения, моя команда проиграла команде Дариена, 17-0. Моя школьная футбольная карьера закончилась. За два сезона я выносил мяч 267 раз на 1928 ярдов и 21 тачдаун. Десять из них были заработаны при выносах в 30 ярдов и более. Пять из них были при выносах более 50 ярдов. Меня выбрали игроком нападения года в Коннектикуте.
Пришло время выбирать колледж.
ОТЕЦ: Какой у тебя план?
Я: Играть квотербеком в НФЛ.
ОТЕЦ: Это не план. Это мечта. Какой у тебя план?
У него была простая философия: футбол - это мечта, получить полноценное образование - это план. Так что, я не забывал об этом и поддерживал средний балл равным 4.2.
Спустя несколько недель с начала выпускного года у меня появилась проблема. Я был отличником по французскому, физике и западной культуре. Но однажды мой учитель математики, Терри Лав, отвёл меня в сторону после урока.
“Я уважаю то, чем ты занимаешься, но меня не волнует, что сейчас футбольный сезон,” - сказал он мне - “Как по мне, ты должен сфокусироваться на занятиях в классе. Сначала уроки, потом спорт. Так что удачи, если ты думаешь, что получишь А по моему предмету.”
Ничто не мотивировало меня больше, чем когда говорили, что у меня что-то не получится. Математика как будто стала для меня футбольным противником. Я должен был победить её. Кроме того, хотелось доказать мистеру Лаву, что он меня недооценивал.
Мой друг Дэвид ван Блерком был настоящим талантом в математике. Он приходил ко мне домой каждый вечер, когда я возвращался с тренировки по футболу. Мы учились до полуночи. Я помогал ему с западной культурой, а он помогал мне с математикой. К середине семестра мой средний балл по математике равнялся А. Мистер Лав стал моим любимым учителем. Мне нравился тот факт, что он не давал мне спуску.
На поле мы стартовали 6-1. Я получал много корреспонденции. Рекрутинговые письма из колледжей и предложения стипендии в том числе. Принстон, Корнелл, Вирджиния, Северная Каролина, Армия и Сиракьюз были заинтересованы больше всех. Каждая из этих программ прославилась нападением с бегающим квотербеком. И все они также были сильны академически. И я, наконец, осознал, что мне предстоит сложный выбор. Я не люблю сложные решения. Идея получить образование в Принстоне была довольно привлекательной. Также, как и перспектива играть квотербеком в Сиракьюз. Здесь было над чем подумать. Я предпочитал просто продолжать играть в футбол.
У одного юриста с папиной работы был сезонный абонемент на игры Нью Йорк Джайантс. Изредка у него не получалось пойти, и он отдавал билеты моему отцу. Кремень всегда брал меня с собой. Играли, обычно, по воскресеньям. Так что мы ненадолго заходили в церковь, для причастия, отец никогда их не пропускал. Затем направлялись в Мидоулендс.
В памяти сохранился один из осенних дней выпускного класса. Я сидел рядом с отцом на стадионе Джайантс и размышлял. Представил себя, играющего квотербеком на этом стадионе, и как отец смотрит на это. Семнадцатилетний, я не мог представить ничего, что бы заставило его гордиться мной больше.
Отец был фанатом футбола. Но он не вкладывал мне в голову идеи об игре в профи. Наоборот. Он был доволен, когда я просто попал в школьную команду. Он был приятно удивлён, когда я стал стартовым квотербеком. Но рекрутинговые письма просто ошеломили его. Мысль о том, что футбол может быть моим билетом в образование уровня Лиги Плюща, действительно поразила его.
Но я думал о чем-то ещё более великом. Над моей кроватью всё ещё висел постер Роджера Стобака. Это была первая вещь, которую я видел каждое утро и последняя, которую я видел перед сном. Моей мечтой было играть в НФЛ и быть как Роджер. Я смотрел на его руки и то, как он держал мяч. Изначально, мои руки были слишком малы для этого. Но с каждым годом они становились всё больше, и я всё приближался к повторению хватки Роджера. Так же как и мой отец, Роджер был моим кумиром. Он выиграл трофей Хайсмана и стал МВП Супер Боула. Но, что более важно, он служил в ВМС США и был во Вьетнаме. Я боготворил его.
Я настолько восхищался Стобаком и тем, что он сделал для нашей страны, что всерьёз рассматривал Вест Поинт. 17 ноября 1979 года я отправился туда в рекрутинговую поездку. Настрой в кампусе Армии был довольно мрачным. Прошло всего две недели с тех пор, как пятьдесят два американца попали в плен в Иране. Я стоял на бровке во время игры. Мой взгляд был прикован к квотербеку их соперников - новичку университета Питтсбурга Дэну Марино. В нем было 193 см роста, и его пасы летели как управляемые ракеты. Он полностью разобрал оборону Армии. Глядя так близко на Марино, я сказал себе:
Каким образом я когда-либо смогу бросать так, как он? Я никогда не буду играть квотербеком в колледже, тем более в НФЛ.
Неделю спустя, в день Благодарения, моя команда проиграла команде Дариена, 17-0. Моя школьная футбольная карьера закончилась. За два сезона я выносил мяч 267 раз на 1928 ярдов и 21 тачдаун. Десять из них были заработаны при выносах в 30 ярдов и более. Пять из них были при выносах более 50 ярдов. Меня выбрали игроком нападения года в Коннектикуте.
Пришло время выбирать колледж.
