«Это магия на высоте мили над уровнем моря». Мемуары игрока НФЛ
Вершина Скалистых гор (2007)
Звонок-будильник с ресепшена меня не будит. Я уже не сплю, просто лежу на спине на королевского размера кровати в гостинице Инвернесс Хотел в Инглвуде, Штат Колорадо. Мой плейбук лежит рядом на кровати. Одежда висит на стуле в другом углу номера. Я встаю, раздвигаю шторы и устремляю взгляд на Скалистые горы. Так начинается мой традиционный ритуал в день игры, который я исполняю со своего самого первого предсезонного матча, сыгранного четыре года назад. Тот же номер, кстати. И то же нетерпеливое ожидание.
Охранник в коридоре, увидев меня, идущего в холл, нажимает кнопку вызова лифта.
- Удачи!
- Спасибо, бро.
Лифт звенит и выплевывает меня в шумный холл гостиницы. В нем уже полно фанатов, членов семей и друзей, одетых в сине-оранжевое, они медленно попивают свой кофе из огромных бумажных стаканов и посмеиваются беззаботным смехом, смехом болельщиков. Я прохожу мимо стойки ресепшена через весь холл, мимо многочисленных комнат для собраний, прямо в огромный банкетный зал отеля, который служит нам столовой.
- Доброе утро, Чип.
- Доброе, Нейт.
Чип – наш организатор-распорядитель. Он отвечает за все, кроме футбола: самолеты, автобусы, гостиницы и еду.
Я наполняю свою тарелку едой, расставленной как на выставке. Я не голоден. Яйца, картофель, хлопья, бекон, рогалик, йогурт, фрукты: немного одного, немного другого. Это все, что мой желудок сейчас сможет выдержать. Накрываю тарелку салфеткой и беру в руки выпуск «Денвер Пост», который кто-то оставил на столе. «Ключ к победе», «На что обратить внимание…», «Ключевые противостояния игры». Буэ-э-э. Бросаю газету обратно на стол и откидываюсь на стуле, медленно потягивая свой кофе. Несколько линейных игроков нападения присоединяются ко мне, сразу после своей мессы, которую для них служит Билл Рэйдер, наш собственный духовный наставник.
- Джентельмены.
- Привет, Нейт.
Лайнмены нападения - самые отпетые христиане в команде. Они ходят на мессы в день игры и на протяжении всей недели. Они так усердно налегают на свое религиозное образование, как будто это сможет компенсировать ту жестокость, с которой они борются на поле. Иисус делает их лучше. Они очень вдумчивые люди: собственно, они моя любимая компания из всех, с кем я бы хотел преломить хлеб.
После непродолжительного обсуждения, кто какой фильм посмотрел вечером, я выхожу и еду домой, принимаю душ и переодеваюсь в одежду для игрового дня. Мои мама и папа, а также тетя Марша и дядя Брюс приехали в город посмотреть игру. Вчера вечером, перед отъездом с командой в гостиницу, в которой мы должны находиться даже во время домашних игр, я показал своему отцу некоторые розыгрыши из плейбука. Особенно я обратил его внимание на один розыгрыш для ситуации вблизи зачетной зоны, где я - единственная пасовая цель. Я и больше никто. За три года игры в колледже Менло у меня было 43 тачдауна. Я планировал продолжить ловить тачдауны и в НФЛ, гордо уходя в закат. Но идет уже мой пятый год в НФЛ и у меня ноль тачдаунов. Шэнахан, благослови его Господь, пытается дать мне шанс заработать хотя бы один.
В третьем матче сезона мы играем против «Ягуаров». Я приезжаю к себе домой поздороваться с родителями, так как предоставил им свой дом в полное распоряжение, принимаю душ, мы забираемся в мой «Денали» (марка автомобиля Форд) и едем в центр города на стадион [тут вставьте имя спонсора] Филд.
- Так что там про тот розыгрыш у зачетной зоны, про который ты говорил?
- Да. Я буду на левом фланге построения. Делаю двойное движение (на самом деле практически тройное) и бегу короткий флэт-маршрут. И вот тут мяч должен прийти ко мне.
- Хорошо, сын, будем ждать.
Этот розыгрыш сделан с расчетом усыпить моего опекуна из защиты ленивым двойным движением, а затем следует взрывной рывок за линией розыгрыша позади квотербека. Квотербек организует снэп, как раз когда я пробегаю мимо него, делает три коротких шага назад, и пуляет мне мяч к переднему пилону зачетной зоны, зарабатывая таким образом 6 очков для команды.
Поездка по автостраде 25 из Гринвуд Вилладж к центру Денвера в день игры - это время медитации. Слева высятся Скалистые горы, покрытые блестящим в лучах солнца снегом в формате высокой четкости. Автострада 25 - главная артерия, которая соединяет Денвер со своими многочисленными южными районами-пригородами. Среди них Доув Вэлли, в котором располагается штаб-квартира Бронкос; Гринвуд Вилладж, где живу я; Черри Хиллс, где живут богатые и влиятельные граждане Денвера, включая тренера Шэнахана; и Хайлэнд Рэнч, свингерская столица Америки (еще там живет Чарли).
Как только мы минули пригород, и на горизонте показался город, 25-ая автострада медленно на протяжении нескольких миль поворачивает на запад, и мы проезжаем Бульвар Колорадо и Университетскую Авеню. Золоченая башня Денверского университета остается слева, а где-то справа, вне моего поля зрения, остается Вашингтон Парк, квинтэссенция Денверского стиля жизни: все улыбаются, вокруг травка, играющие собаки, волейбол, горки и пиво. Проезжаем супермаркет Хол Фудс, возвышающийся над шоссе как бородавка. Проезжаем Бродвей, самую старую дорогу Денвера (так мне сказал менеджер автосалона, что продал мне мой «Денали»), по которой свингеры попадают прямо в центр города. Проезжаем промышленные склады Санта Фе, где дорога немного опускается перед тем, как резко сменить направление вправо под таким углом, что левый заградительный рельс безопасности своим видом приводит в ужас количеством следов от столкновений. Потом дорога выпрямляется и поднимается под небольшим углом, снова становится видна линия горизонта на севере. Мгновением спустя, будто вспышка, появляется стадион [вставьте имя спонсора] Филд, впереди и немного слева перед тобой.
Атмосфера на нашем стадионе отличается от других. Если другие стадионы преимущественно прямоугольные, как коробки, то наш стадион имеет округлые формы. Если другие арены образованы прямыми линиями и гранями, то наша словно перетекает из одной формы в другую. Верхние конструкции стадиона отнюдь не параллельны земле, а поднимаются и опускаются подобно холмистой местности, создавая иллюзию льющейся воды. И когда все 76 тысяч фанатов кричат в радостном порыве, стадион становится судном, плывущим по звуковым волнам к городу Счастья.
Обычно я сам веду машину, и когда стадион оказывается в поле зрения, мое сердце начинает быстро биться. Я сбрасываю скорость перед нужным съездом с шоссе и чувствую, как струйка пота стекает по спине. После съезда с 70-ой улицы дорога описывает дугу и спускается под шоссе, минуя заграждения и билетных спекулянтов, дорожную полицию, а также первых фанатов «Бронкос», которые стекаются к стадиону, одетые в оранжевое и синее. Я показываю охраннику мой пропуск игрока и ставлю машину на парковочной зоне для игроков. Каждый раз в одно и то же время – в 11:45 утра.
Но сегодня я отвез мою семью в ресторан в центре, поэтому у меня другой маршрут к стадиону, но не менее праздничный. Я паркую свой автомобиль, хватаю сумку и направляюсь в раздевалку. Чтобы попасть внутрь стадиона с парковочных мест для игроков необходимо пройти по длинному и плавному спуску, огражденному с обеих сторон метровыми железными столбиками. Фанаты собираются с другой стороны у установленных переносных ограждений, чтобы полюбоваться на нас, идущих на работу в обычной одежде. Они пялятся на нас как на идущих по подиуму уродливых моделей на показе мод. Некоторые болельщики громко выпрашивают автографы, но большинство разделяет с нами ту сосредоточенность в день игры, что отражается на наших лицах.
Я останавливаюсь около двери в раздевалку и выключаю мой телефон; если он прозвонит в день игры, меня оштрафуют на 5 тысяч долларов. В самой раздевалке, около входной двойной двери, сидит Фред Флеминг, наш парень-на-все-руки.
- Телефон выключи, Нейт.
- Уже сделал, Фред, спасибо.
Раздевалка представляет собой большую, просторную комнату: защитники располагаются в первой половине, сразу после комнаты с экипировкой, а нападение в задней части, рядом с душевыми. На полу ковер, синий с оранжевым, с большим белым логотипом «Бронкос» посередине. Я шагаю к своему шкафчику и бросаю в него сумку. Потом я разворачиваюсь, иду в комнату с экипировкой рядом с входными дверями и беру пару серых шорт, переодеваюсь в них, а дальше топаю в парную рядом с учебной комнатой. Как и в остальные недели, тут уже сидят Лу Грин и Сесил Сэпп.
- Чо-как, парни?
- Путём, Нейт Джек?
Сесил в наушниках и не может меня слышать. Он просматривает свои записи для игры. У раннингбеков всегда есть какие-то дополнительные записи, тесты и обсуждения на занятиях. Лу – лайнбекер. Но мы все играем также и в спецкомандах. И все мы пришли в Лигу примерно в одно и то же время, были в практис-сквад вместе, перед тем, как попасть в основной состав. Мы все прошли этот нелегкий путь.
После горячей ванны я моюсь в душе и иду обратно в раздевалку, натягиваю свои шорты и футболку, надеваю наушники и выхожу на поле, чтобы немного размяться самостоятельно перед тем, как вся команда будет в сборе. Эти первые шаги по идеально наманикюренному газону, в окружении 76 тысяч пустых кресел, напоминают мне о том, о чем я частенько забываю: я играю в НФЛ. Играя в НФЛ невозможно быть в восторге от НФЛ. Невозможно ценить все окружающее тебя, пока играешь. Эти моменты для меня – маленький период времени для саморефлексии.
Но вот я уже бегу по полю в своем темпе, музыка играет в наушниках, вокруг меня пустой стадион – и я вбираю его атмосферу в себя. Свежий горный воздух, яркие цвета, джерси легендарных игроков «Бронкос», развешанных в Кольце Славы, лица фанатов, которых пропустили первыми на стадион. То, как они на меня смотрят. Они не знают ничего обо мне, кроме того, что на мне бутсы с шипами. И этого достаточно.
После разминки я возвращаюсь в раздевалку и сажусь перед своим шкафчиком. До выхода на поле еще 45 минут. Я обматываю оба больших пальца на ногах ленточным пластырем двух видов для предотвращения мозолей. Затем тонким пластырем обматываю каждый палец на руках и суставы больших пальцев. Когда я был принимающим, мои пальцы не были испорчены борьбой. Мне не нужен был никакой пластырь. Да и необходимость в перчатках появлялась редко. Но теперь мои пальцы – это оружие в борьбе против чудовищ. А пластырь их защищает.
Затем я надеваю все мое снаряжение: носки, компрессионные шорты, игровые штаны, бутсы. После этого завязываю шнурки и иду в массажную комнату, запрыгиваю на стол к Кори, чтобы он затейпировал мне лодыжки. Смысл тейпирования лодыжек заключается в том, что нога вместе со ступней заматывается широкой лентой-тейпом таким образом, чтобы обеспечить фиксацию голеностопа и лодыжки и сделать их одним целым. Фиксация в данном случае не такая давящая, как при использовании пластыря по голой коже, она служит для обеспечения надежной поддержки лодыжки. Если вдруг у Кори выстроилась очередь, а рядом пустой стол у Грика или Трэ, я все равно жду, когда освободится Кори. Он перематывает меня каждую неделю, а я привык к его тейпированию, как к собственному дому. Не собираюсь выходить на игру с новым непривычным ощущением от тейпов.
Снова возвращаюсь назад в раздевалку, надеваю наплечники с джерси. Джерси уже натянута на наплечники с каркасом, и вся конструкция ждет меня вверху шкафчика по приходу в раздевалку. Я вспоминаю те печальные воскресные дни, когда я был вне основного состава на игру: приходил Флип и стягивал джерси с наплечников, потому что они мне были не нужны.
Я иду в уборную, чтобы осмотреть свое тело в игровой броне. Я не единственный, кто набирается сил, глядя в зеркало перед началом матча. В созерцании своего отражения есть и известная необходимость – нас показывает по телевизору. И мы хотим выглядеть так, чтобы вы нас любили.
Я впечатлен собой. Я выгляжу здорово и чувствую себя также. Адреналин кипит в крови. Я солдат, созданный для рукопашной битвы. Загляни в мои глаза. Мечты сбылись. Я голодный зверь. Время охоты.
Тайт-энды, раннинбэки, ресиверы! Вперед!
Бобби-Ти зовет нас на поле. Мы выстраиваемся в шеренгу и выходим из раздевалки, через коридор и туннель. Останавливаемся на задней кромке зачетной зоны и сбиваемся в тесный круг. Д.Г. протягивает руки в середину, мы кладем сверху наши.
- Так, парни, мы много работали, теперь время повеселиться. Все вокруг смотрят на нас, смотрят на нашу игру. Если получили мяч в руки, делайте чертов розыгрыш. Придумайте приличный розыгрыш, вашу мать! Забудьте про все остальное. Взгляните друг на друга! И давайте повеселимся. «Бронкос» на счет три. Раз-два-три!
- «Бронкос»!
Круг распадается, мы бежим от нашей бровки к дальней зачетной зоне и рассредоточиваемся. К этому моменту толпа начинает заполнять стадион, шум становится все громче. В зачетной зоне мы прыгаем на месте, потом я делаю небольшие упражнения в группе с тайт-эндами: упражнения для ног, работа с мячом, упражнения для работы на блоке – чтобы размять колени и повысить гибкость суставов. Столкнуться головами несколько раз, взорвать несколько световых гранат в голове.
Затем мы отходим подальше от квотербеков и начинаем бегать маршруты от 35-ярдовой линии. Точные, идеальные маршруты, взрывные в конце, с выхватыванием огромного как дирижабль мяча из водуха и сжимания его с силой, припасенной для экстренных случаев, и ускоряясь по направлению к зачетной зоне. Делаю круг по полю и возвращаюсь, отдаю мяч Флипу, который стоит рядом с квотербеком и снабжает его мячами. Потом я снова встаю в линию и жду своей очереди, качая головой в такт музыке, раздающейся из громкоговорителей.
Звучит горн. Уже скоро! Устанавливаем линию скриммиджа и отходим на 10-ярдовую линию, выстраиваемся. Играем подготовленные розыгрыши в полном составе в нападении и защите, стараемся, но не особо напрягаясь. Толчки и удары есть, но агрессию приберегаем для игры. После пятнадцати минут разогрева снова звучит горн, и мы медленно бежим с поля в раздевалку. Пока мы движемся через все поле, оператор снимает, как мы проходим мимо него и изображение в прямом эфире транслируется на огромный экран над стадионом – Джамботрон. Я медленно прохожу мимо камеры и смотрю на гигантского себя на экране. Еще одно напоминание: ты в НФЛ, приятель.
У нас есть еще 20 минут до начал игры. Время тишины в раздевалке. Спокойствие. В блеске предыгрового пота я сажусь на свое место и надеваю наушники. Песни в плеере записаны в определенной очередности с точностью до минуты, чтобы зарядить, подготовить и выстрелить мной как из винтовки одновременно со звуком стартового свистка. Сидя на стульчике у своего шкафчика лицом к большому и открытому пространству раздевалки, я всматриваюсь в лица моих товарищей. Каждый из них погружен в свои мысли, или, наоборот, старается ни о чем не думать, стать невесомым, бесплотным. Эти 20 минут являются полной противоположностью обычной рутине игрока НФЛ. И эта рутина - ничто по сравнению с чувством, которое бьется в нас за секунду до выхода на поле, чувством, которое заставляет нас быть мужчинами, выходя на траву. Кнопка нитро нажата до упора и закись азота уже в огне.
- Помолимся в душевой, парни! Помолимся в душевой.
Христиане собираются в большой общей зоне в душевой, в уединенном месте, чтобы преклонить колени и помолиться. Я примкнул было к ним в мой первый год, но потом осознал, что я гораздо ближе к Богу, когда сижу на стуле и слушаю музыку.
Тренер Шэнахан проходит по комнате и жмет руку каждому, желает удачи, похлопывает по спине. У него память как у слона на все эти рукопожатия и прочие вещи, правда. Иногда парни сидят не на своих местах во время этого действа тренера, поэтому он обходит комнату несколько раз, пока не завершит свою работу, до последнего человека. И он никогда не ошибается - не жмет руку одному человеку дважды.
Начальный удар в 2:15 дня. Цифры на электронных часах показывают 2:00 и Тренер громко говорит:
- Собрались!
Я швыряю свои наушники в шкафчик и присоединяюсь к тесному кольцу игроков вокруг Тренера, опускаюсь на колено и берусь за руки с ребятами по соседству.
- Так, ребята. Мы все знаем, что надо делать. Мы отлично тренировались всю неделю, теперь пришло время показать все, на что мы способны на поле. Оставьте все лишнее здесь. Бейтесь за своих товарищей, берегите друг друга. Выкладывайтесь все 60 минут, и тогда все будет отлично. Давайте сделаем это.
Затем Тренер тоже опускается на одно колено и берет своих соседей по кругу за руки. Мы все - скованные одной цепью.
- Отче наш, сущий на небесах, да святится имя Твое, да приидет Царствие Твое, да будет воля Твоя и на земле, как на небе. Хлеб наш насущный дай нам на сей день. И прости нам долги наши, как и мы прощаем должникам нашим. И не введи нас в искушение, но избавь нас от лукавого. Ибо Твое есть Царство и сила и слава во веки веков. Аминь.
Чертовски верно, аминь.
Взрываются фейерверки, и мы выпрыгиваем на поле через большой надувной шлем Бронкос, бежим по коридору, образованному сияющими и прекрасными чирлидершами. Их волосы подпрыгивает в такт их неподдельному энтузиазму, их кожа бесподобно блестит на солнце. День игры в Денвере прекрасен по многим причинам. Чирлидерши - одна из них. Их зубы белее снега на вершинах Скалистых гор, их одежда безупречно обтягивает те места, от которых зависит их работа.
Я бегу вдоль девчонок и слышу шелест их помпонов, ощущаю сладкий аромат их духов, смешанный с едким дымом от пиротехники. Я смотрю на верхние ряды, заполненные бурлящей толпой. Это магия на высоте мили над уровнем моря. Мои первые пробежки сквозь коридор в день игр произвели на меня ошеломительное воздействие. В колледже Менло у нас не было чирлидеров, а болельщиков было всего около пятисот человек. В Денвере же аншлаг на каждом матче.
Мы снимаем наши шлемы во время исполнения национального гимна и, выстроившись в линию, считаем признаки величия Америки. Раз, два, три… всего 32 девчонки. Пока я представляю свою возможную жизнь с каждой из них, гармоничная мелодия гимна доходит до крещендо и четыре реактивных истребителя в боевом построении с грохотом появляются в небе с южной стороны стадиона. Истребители ревут над стадионом, обгоняя собственный звук, заставляя белого жеребца на экране Джамботрона встать на дыбы, и пролетают над человеческим пузырем, заряжая его энергией с помощью рева двигателей боевых армейских машин, звук от которых попадает в унисон с последними нотами гимна, уносимыми реактивной тягой по всей Америке. Обитель храбрых. Что бы это ни было, для нас это важно.
Наши капитаны выходят на поле к 35-ярдовой линии на вбрасывание монетки. Мне не интересно. Я бегаю туда-сюда на бровке, проверяю каркас и шлем на прочность. Не важно, кто выиграет вбрасывание монеты. Орел или решка, я все равно выйду на поле для первого розыгрыша.
- Кикофф! Поехали! Спецкоманда для кикоффа, вперед!
Мы проигрываем лотерею с монеткой. Все десять членов нашей спецкоманды, кроме кикера Пола Эрнстера, который притаптывает траву в отдалении, собираются тесным кружком вокруг тренера спецкоманд Скотти О’Брайена.
- Так, парни. Мы знаем, кто они. Мы знаем, на что они способны. Смотрите за правым флангом возврата. Будьте готовы к сдвоенным блокам. Не опускайте голову, внимательно смотрите, кто вас блокирует. Уходите от блока, опрокиньте оппонента, сохраняйте построение. Контролируйте все, парни. И доберитесь до конца гребанного поля. Мы бьем глубоко по центру, ясно? Глубоко по центру. «Бронкос» на счет три: раз-два-три!
- «Бронкос»!
Хаддл распадается, и мы бежим на поле. Десять человек с одной единственной задачей на всех: захватить мяч. Из громкоговорителей гремит наша песня для начального удара в исполнении AC/DC, толпа людей на стадионе кричит во все горло. Не только мы всю неделю ждали этого момента, проходя через канитель тренировок и собраний, но и болельщики, проводя будни в рутине американской жизни. Мы все это заслужили.
Я бегу, занимаю свое место в построении и смотрю на лица других охотников. Я вижу каждое лицо, чувствую каждый их вздох. Я в позиции R3 в спецкоманде кикоффа. Система нумерации начинается с кикера. Первый человек справа от него R5, затем идут R4, R3, R2, и R1. Слева от кикера идут позиции от L5 до L1. Пол считает свои шаги от мяча, делает три глубоких вдоха и поднимает правую руку вверх. Он берет небольшую паузу, опускает руку и начинает свое действо. Когда он пересекает мою линию взгляда, я сам начинаю движение. Мы все пересекаем 30-ярдовую линию одновременно с ударом Пола по мячу и взрывным ревом толпы.
И, вжик. Я словно закупориваюсь в своем скафандре.
Я слышу свое дыхание. Я слышу свои наплечники, звук движения пластика по пластику, эхом раздающийся внутри моего маленького дома, образованного шлемом. Это шум скоростного мощного автомобиля во время гонки, ревущего в унисон с девятью другими суперкарами, рвущими полотно трассы, ночной кошмар глупых и слабых кроликов, случайно выбежавших на дорогу. На нашем пути десять других машин: Феррари, Мерседесы и огромные Пикапы, с собственной миссией отразить нашу атаку. Их шесть Мерседесов рассредоточились впереди нас всего в пятнадцати ярдах.
Они составляют первую линию защиты на возврате. Как игрок R3, я концентрируюсь на двух игроках прямо передо мной. Скорее всего, они попытаются заблокировать меня. У каждого игрока спецкоманды возврата кикоффа есть специальное задание - блокировать конкретного игрока. Некоторые парни пытаются схитрить и не показывать, кого им поручили персонально опекать. Но большинство так не делают.
Пока я бегу в глубину поля на меня никто не смотрит. Двое ребят, за которыми наблюдаю я, пока далеко. Один из них направился на помощь своему товарищу для сдвоенного блока против нашего R5, в точности как и предупреждал Скотти О. Остальные подтянулись и пытаются заблокировать Сесила, который находится рядом со мной. У меня образовался чистый путь до клина, который, держась за руки, образовали три лайнмена в попытке расчистить путь для своего возвращающего. Они те самые Пикапы: тонна живого мяса в режиме скоростного спуска с горки. Рискни и попробуй их остановить. В конце концов, это твоя работа.
Игрок R1 - это сейфти, последняя линия нашей защиты, поэтому он держится в нескольких шагах позади нас. Если клин дойдет до меня и R2, и все остальные наши ребята будут заблокированы, тогда R2 и я должны поджать клин и выдавить возвращающего прямо в руки R1. Позади возвращающего всегда есть апбэк, страхующий, чаще всего раннинбек, который держится немного позади и вместе с клином сопровождает возвращающего. Но чаще всего, как получилось и в этот раз, спецкоманда кикоффа оказывает давление и сзади и вынуждает апбэка выключиться из возврата и осуществлять защиту возвращающего от преследования соперниками.
Возвращающий пытается вернуть мяч как можно дальше, тут понятно.
R2 и я должны пройти трех лайнменов и выдавить возвращающего в сторону в цепкие лапы нашего R1.
Но Сесил легко уходит от блока своего оппонента с передней линии и бежит вглубь поля, на шаг впереди меня. Он атакует ближний край клина, чем неплохо напоминает лайнмену о своем существовании. Ближний лайнмен выдвигается в сторону Сесила. Дальний лайнмен выпрыгивает в сторону R2. Эти маневры оставляют меня один на один со средним лайнменом, который немного потерял темп и равновесие из-за разрушения клина. Я влетаю в него и угощаю жестким тычком рукой, просачиваюсь мимо и оказываюсь на пути возвращающего.
Я захватываю его на 27-ярдовой линии. Первый даун у «Джексонвилла».
После хорошей игры защиты, остановившей нападение в середине поля , мы получаем мяч, на нашей 20-ярдовой линии. Пас на первом дауне приносит нам потерю двух ярдов. Затем я выхожу на поле для построения с двумя тайт-эндами под названием Тигр. Джей поднимает ногу, и я бегу вдоль построения, приседаю и становлюсь в низкую стойку. Мои движения превосходно отрепетированы на тренировках и идеально синхронизированы с движениями Джея. Он, как правило, получает мяч сразу, как только я займу свое положение.
Однако в этот раз все пошло по-другому: снэпа нет. Джей смотрит на защиту, которая смещается в попытке смутить его. Я уже слишком низко пригнулся к земле, удерживая равновесие лишь усилием мельчайших проприоцептивных мышц в ногах и надеясь, что Джей поскорее сделает снэп, пока я не начал заваливаться вперед. Иначе я получу флаг за нарушение.
Наклоняюсь, наклоняюсь, наклоняюсь.
- Сет-хат!
Джей получает мяч, я бегу мой угловой маршрут и оборачиваюсь, ожидая пас. Он бросает мяч в противоположную сторону на Д.Г., который бежал тот же самый маршрут, но с другой стороны. Д.Г. ловит мяч и пробегает 34 ярда пока его не выталкивают за бровку. Да! Я осматриваюсь вокруг, нет ли флагов.
Дерьмо!
- Недопустимое движение, номер 81, нападение. Пять ярдов штрафа, повтор второго дауна.
Двумя розыгрышами спустя мы бьем пант.
Я подхожу к бровке с полным ощущением собственной вины, я убил весь драйв нашего нападения. Мы только что остановили их атаку, вынудили бить пант, а потом был 34-ярдовый пас на втором дауне. Такой хороший старт. И все это я разрушил в одиночку.
Первая четверть осталась без набранных очков. Фанаты «Бронкос» такое не любят, они просто не привыкли к этому. Они начинают беспокоиться, когда мы не можем набрать очки, даже в низовой близкой игре. Они недовольно гудят после неудачных розыгрышей на третьих даунах. Они хотят крови.
Первую кровь в игре пролили «Ягуары». Во второй четверти они заносят тачдаун и выстраиваются для удара кикера. Я стою в передней линии, второй справа от центра. Скотти О назначает игру по возврату с центра. R3 соперника – мой подопечный. Система нумерации такая же, как и на начальном ударе, только перевернута. Если смотреть на кикера оттуда, откуда мы стоим, то R5 от него стоит справа, а L5 слева.
Чем больше я играю в составе спецкоманд, тем медленнее проходят розыгрыши в моей голове. Это позволяет мне быть хитрее. На возврате кикофа хитрость заключается в том, чтобы не смотреть на того, кого необходимо блокировать. После того, как кикер ударит по мячу, я поворачиваюсь и бегу двадцать пять ярдов по диагонали, следуя за R4, который находится за R3. Я смотрю R4 прямо в глаза, и он думает, что я пришел за ним. Но на самом деле, периферийным зрением я слежу за R3 .Я не всегда был таким хитрым. Обычно я следил за моим подопечным все время, что приводило к тому, что мой соперник был готов к столкновению и пытался буквально снести мне голову. Пришлось изменить тактику, чтобы поберечь черепушку. Потом, в самый последний момент, когда R4 находится уже в шаге от меня, я сильно упираюсь ногой в поле, резким маневром огибаю R4 и бью его напарника плечом прямо в подбородок. Когда он замечает меня, становится слишком поздно. Завтра ему придётся смотреть повтор этого момента и краснеть перед своими друзьями. В любом случае, случился тачбэк. Без особого вреда для нас.
Мы получаем мяч и начинаем свой драйв. Несколько первых даунов, и мы уже в редзоун. Затем мы останавливаемся на одноярдовой линии.
- Джамбо! Джамбо!
Играем в построении с тремя тайтэндами и двумя ранингбеками. Бегу на поле и занимаю свое место в хаддле.
- Так, поехали.
Джей смотрит на меня.
- Давим слева, движение Диско, бла-бла-бла, на один, на один, готовы, разошлись!
Я занимаю свое место и принимаю трехопорную стойку.
- Синий двадцать два.
Он поднимает ногу, тем самым приводя меня в движение. Я лениво выпрямляюсь, пытаясь усыпить моего личного защитника своей расслабленностью. Затем я разворачиваюсь и бегу назад, также лениво. Смысл в том, чтобы заставить его думать, будто я собираюсь вернуться в ту точку, откуда начал свое движение, и принять участие в блокировании для выносного розыгрыша. Нельзя смотреть ему в глаза, пусть думает, что подвоха здесь нет. Пусть думает, что ты будешь ставить блоки. Пусть думает, что ты скучаешь. Нападающий футбол в большинстве своем это обман с помощью телодвижений, заставляющих защиту поверить в совершенно другие розыгрыши нападения. Рассказывать сказки с помощью движений - это кровавая наука. После моего ленивого движения назад я разворачиваюсь на месте и резко ускоряюсь вдоль линии схватки в первоначальном направлении.
- Синий двадцать два, сет-хат!
Джей получает быстрый снэп в тот самый момент как я миную зад нашего гарда. Меня прикрывает атлетичный корнербек Рашоун Метис. Он не выключается из игры и начинает движение вдоль линии схватки позади своих лайнбекеров, которые буквально висят на спинах своих же линейных игроков защиты. Я тоже бегу. Чувствую, как замедляется время: мои шаги замедлились, движение плавное. Проходят годы, мы все ближе друг к другу. Метис находится в хорошей позиции, у него все шансы достать меня. Джей бросает мяч практически поперек поля к фронтальному пилону, который входит в мою «точку прицела». Это либо тачдаун, либо перехват с возвратом на 99 ярдов и очками в копилку «Ягуаров». Я тянусь за мячом, то же самое делает и Метис. Но он на шаг позади. Мяч утопает в моих руках, и я со всей силы прижимаю его к своему телу.
Тачдаун.
Пять гребанных лет.
Это наши первые очки в матче. Толпа безумствует – как мне кажется. Снова закрываюсь в раковине и больше ничего не слышу. Полная тишина в голове. На протяжении нескольких лет шум толпы был такой громкий, что я мог слышать, как плачут мои будущие дети. Но не в этот раз. Детишки тихо спят. Я развожу руки в стороны как крылья самолета и парю по краю зачетной зоны, улыбаясь.
Я делаю круг и возвращаюсь к моим товарищам по команде. Д.Г. прибегает поздравить меня первым, и мы прыгаем и ударяемся бедрами в воздухе. Я крепко держу мяч в своей правой руке. Потом вспоминаю о своей семье. По счастью, я занес тачдаун в той зачетной зоне, рядом с которой они и сидят – несколько рядов в специальной секции для родственников и друзей, немного справа от зачетной линии. Я поймал мяч у пилона всего в 15 метрах от них. Я ищу их взглядом и вижу – мой отец улыбается, а моя мама плачет. Также как и тетя Марша. Дядя Брюс, который специально приехал из Австралии, улыбается и показывает на мою маму: «Это его мама!» Мои родители миллион раз видели, как я приношу очки своей команде, на миллионах разных полей, кортов и бассейнов. Разве для них что-то поменялось? Возможно. Поменялось ли для меня? На самом деле, нет.
Я иду к бровке с мячом в руке, поглощая поздравительные шлепки и удары по шлему от своих друзей. Они знают, как сильно я желал этот мяч. Да и они сами хотят его также сильно. Некоторые получают, большинство нет. Я протягиваю мяч Флипу.
- Отличная ловля, Нэйт.
Он берет мяч и кладет его в одну из корзин на сохранение. Он отдаст мне его позже. Я делаю глоток воды. Мы забили экстра-пойнт. Я иду к 35-ярдовой линии с другой стороны поля, чтобы занять свое место в спецкоманде для удара после тачдауна.
Поезд набирает ход.
После душа и переодевания, я бросаю свой плейбук в специальную корзину и наполняю сумку бутылками с водой и Гаторейдом из холодильника. Затем я прохожу через двойные двери и иду к автобусу через пещероподобные внутренности стадиона. У автобусов нас ждут друзья и родственники. Окрыленный своим первым тачдауном, я выхожу и вижу сначала моего отца, потом маму, потом тетю Маршу и дядю Брюса – вид у них гордый настолько, насколько это вообще возможно.
Мы проиграли игру 23-14. Но для моей мамы счет не имеет большого значения. У моей мамы три критерия оценки игры. Первый – я здоров, обошлось без травм? Второй – сам я доволен своей игрой? Третий - мы победили? У мам свои ценности. В НФЛ нет матерей.
На трибунах над нашими головами победы - единственное, что имеет значение. Но здесь, внизу, за пределами раздевалки, этот показатель – мелочь. Тут все счастливы. Если ты вообще стоишь здесь, ты уже победил.
Здесь, среди моря друзей и родственников, человечность твоих партнеров по команде наиболее очевидна. Футбольную команду мотает по всей стране. Каждый игрок знал, что он присоединится к команде далеко от дома, и этот путь им придется проделать в одиночку. Все проходят через это, и в процессе этого страдает индивидуальность каждого. Они теряют частичку себя и становятся тем, чего от них ждут – частью целого механизма. Только в течение этих 15 минут после домашней игры может проявиться настоящая личность каждого игрока, потому что сейчас, в этом месте, безопасно. Я не был рожден в центре поля с мячом в руке. И они тоже. Я не одинок, как и они все.
Из недр стадиона мы по длинному подъему выходим на парковку для игроков, на всем пути минуя фанатов, выстроившихся вдоль стальных заграждений. В каждой команде НФЛ есть пять или десять игроков, лица которых знает вся страна. Имена отличных игроков сразу приобретают хороший маркетинговый вес. Остальные из нас остаются безымянными, людьми без лиц. Но в Денвере фанаты знают каждого из нас. Когда мы проходим мимо них после игры, они окликают нас по именам и просят автографы.
Близкое личное общение с болельщиками «Денвера» разрушает ощущение, что есть только я в своем пузыре футбольного одиночества, скрежещущий зубами и цепляющийся за ускользающую футбольную славу. Это общение намного выше всей суеты, оно прямо перед моими глазами: улыбка восьмилетней девочки, когда я расписываюсь на ее футболке. Выражение лица мужа, фотографирующего момент, когда я расписываюсь на груди его жены, его история о 14-часовых поездках на каждую нашу домашнюю игру на протяжении последних двадцати трех лет. Мальчик, который протягивает мне фотографию, где мы с ним вдвоем, про которую я уже и вспомнить не могу, где и когда это было – и я подписываю ее. Это истинное счастье на лицах окружающих, как будто они повстречали красивых упитанных единорогов. На мгновение я ощущаю свой витой рог во лбу.
Мы покидаем стадион и направляемся на юг по 25-ой автостраде, назад в пригород, чтобы перехватить какой-нибудь обычной еды из мексиканской кухни. Потом мы едем домой, и я отправляю моих родителей спать. Победа или поражение, но воскресный вечер создан для вечеринки. Мне надо расслабиться. Я еду в «Спилл».
«Спилл» - это место в центре Денвера, в нескольких милях от стадиона, ставшее знаменитым и раскрученным благодаря зависающим там спортсменам. Оно находится на углу Торговой и Четырнадцатой улицы: шумный и небольшой бар с кирпичными стенами и высокими потолками. По стенам развешаны ЖК-телевизоры, на которых транслируются видеоролики, а колонки качают звук. Бармены дружелюбны и всегда готовы предложить выпить. Девушки милы и всегда к вашим услугам. Такова жизнь в центре.
Каждая профессиональная спортивная команда Денвера из больших лиг играет в центре. «Рокис» играют на Курс Филд на пересечении Двенадцатой и Торговой, в сердце Нижнего Даунтауна, или ЛоДо. «Наггетс» и «Эвелэнш» играют в Пепси Центре на пересечении Четырнадцатой и Оурериа Парквэй, в шаге от Спилл. А мы играем в нескольких милях отсюда на другой стороне 25-й автострады. Такое близкое соседство зрелищных мест делает центр Денвера желанным местом для посещения. И не важно, что ты предпочитаешь – здесь ты обязательно найдешь что-нибудь себе по душе.
Студенты упиваются пивом «Корс Лайт» из пластиковых стаканчиков в «ЛоДо». Хипстеры пьют виски на Колфаксе и Бродвее. Светские личности держатся южнее «ЛоДо» рядом со «Спилл» в радиусе трех кварталов между Четырнадцатой и Семнадцатой улицами, а также между Блэйк и Уози, попивая водку и цветастые шоты. Здесь бесконечное количество баров и ресторанов, безмерное количество девушек с их безмерными аппетитами в части всего, что не касается еды. Для тех, кто не в курсе, Денвер кажется безобидным, немного скучным горным городком посреди Ничего. Не-а, сынок. Денвер – город вечеринок. Я - счастливчик.
Пролог. Прощай, чувак (2008)
Глава 1. Первые семь лет (2002)
Глава 2. Изображая Рэнди Мосса (2003)
Глава 4. Основной состав (2004)
Глава 8. Помаши рукой на прощание, Бронко Бэтти (2007)
За перевод девятой главы огромное спасибо Кириллу reranq. Супер!
