«Tailgate to Heaven». Preseason. Week 2

Глава 2. От соккера через регби к футболу: немного личного

В предыдущей части:

- Адам вспоминает, как в детстве отец водил его на соккер, и делится впечатлением от знакомства с хулиганами

- Признание в любви к «Чикаго Беарз» и персонально Уолтеру Пэйтону

- Первое посещение матча команд НФЛ в и первый визит в Америку

- Невероятный камбэк «Медведей» в Аризоне как точка невозврата

 

Когда я учился в младших классах, соккером с нами практически никто не занимался. Ситуация стала лучше на седьмом году обучения. 63 ребенка поделили на четыре команды в зависимости от уровня их игры. Я попал в запас «команды А» («команда D» была самой слабой, чтобы вы понимали), в основном благодаря росту. Я был тощий и длинный словно Питер Крауч. Тренеры рассчитывали на то, что я буду возвышаться над остальными и забивать головой.

Одним из первых моих матчей стал выезд вместе с «командой А» и ребятами из команды, которая была на год старше, к другой школе. Три человека из старшей команды приболели и не могли играть – в заявке оставалось лишь десять футболистов. Оба тренера (учитель экономики и учитель истории) призадумались. Все из моей команды мечтали попасть к ним в состав. Все, кроме меня. Честно говоря, мне не по душе был сам соккер, и я был недостаточно хорош для него, даже в собственной возрастной категории.

«Голдштейн, ты в составе». Вот дерьмо! По автобусу разнесся вздох разочарования. Тренеры отрядили меня в атаку, где я мог принести минимум вреда своей команде. После 87 минут мы летели 1:2, и тут один из наших нанес удар по воротам. Всю игру я простоял без дела, но тут мяч срикошетил от голкипера и очутился прямо передо мной. На обработку времени не было, поэтому я просто залепил с 12 ярдов и сам удивился тому, насколько сильным и точным получился удар. Гол!

Меня переполняла гордость, само собой. Но я не решался признаться, что мне элементарно повезло. Благодаря тому голу я почти весь год выходил в старте команды сверстников. За весь сезон я не забил больше ни одного мяча.

Постепенно, год за годом, я перебирался в команды ниже уровнем, пока не стал капитаном «команды D». Соккер просто был не моим видом спорта. Пора было двигаться вперед и искать другое занятие.

Так как найти команду по американскому футболу было нереально, я остановился на регби. Особенно после слов исполнительного директора федерации регби Дамиана Хопли: «Мы должны равняться на НФЛ. Это вид спорта, наиболее близкий нам».

Наш учитель шотландского, помешанный на регби, наконец-то получил возможность создать команду, которая была слеплена из больших ребят, юных психопатов и парней вроде меня – тех, кого воротило от соккера. Я представлял себя новым Уолтером Пэйтоном в регби. Я был высокий, но худой, без скорости, не мог нормально захватывать и не обладал какой-то сверхсилой или природной агрессией. Из-за роста меня поставили на позицию крыльевого, где чаще всего играют мазохисты.

Если сравнивать с НФЛ, то я исполнял роль оффенсив-лайнмена в атаке и дефенсив-такла в защите. Но в НФЛ мы вряд ли встретите лайнмена весом 120 фунтов (около 55 килограмм – Прим.пер.). Мы успели провести всего четыре игры, пока лавочку не прикрыли. Многие толком не знали правил, так как школа была заточена под соккер. Порой мы даже не были в курсе, что можно делать на поле, а что запрещено.

В третьем матче нас вынесли со счетом 75-5. Это была команда дикарей, которые в спорте видели лишь возможность взять реванш за бесцельно прожитые годы. Уверен, они между собой там делали ставки, кто вернется в раздевалку с ухом соперника в зубах. «Тебе повезло, что ты можешь дать пять», - сказал мне после одной из игр отец.

Был вот момент, когда ко мне приблизился гигантский чувак из их команды – ломовая лошадь аки Брэндон Джекобс – и мне представила отличная возможность сделать тэкл. Раньше я как-то не поспевал за ним. Перспектива меряться силой вверху особо не прельщала, получать коленом в голову тоже не шибко хотелось. Поэтому я просто дождался, когда он будет совсем рядом, и поставил подножку. Я думал, все делаю по правилам. Не самый красивый поступок, но соперник-то на газоне. Я был доволен собой. Чего не скажешь об учителе, который остановил игру и дал фол, прокричав что-то про «опасную игру и неспортивное поведение». Видимо, если бы я врезал сопернику, откусил ему ухо, выдавил глаз (что нередко встречается в регби, на самом деле), назвал его маму шлюхой, а затем помочился бы на него, я получил бы больше комплиментов от тренера. Относительно недавно, в 2010 году один из тренеров «Джетс» поставил ногу на пути игрока «Долфинс», когда тот бежал вдоль кромки поля. Виновник был оштрафован и дисквалифицирован до конца сезона.

После школы я проучился год в валлийском университете в Эбериствите. Уэльс может похвастаться своими регбистами, но в этом универе была и команда по американскому футболу. Она называлась «Tarranau» (молния с валлийского) и ей явно не хватало длины состава. Единственная причина, по которой меня взяли туда, - готовность пить пиво. Я не любитель заложить за воротник, но мне казалось, что выпивка в данном случае повысит мои шансы попасться на глаза скаутам «Беарз». Годами я был знаком с футболом только по телеку и видеоиграм, теперь же мне достались собственные наплечники и шлем. На весь сезон, мать его.

Чтобы играть в футбол в американских университетах, надо быть готовым умирать в дуэлях и биться за команду любой ценой. В точности как в американских фильмах, где игроки кажутся такими все из себя сердитыми и постоянно орут. Все это имело мало отношения к моей футбольной карьере. В Уэльсе нужно было только уметь бухать.

Мне казалось раньше, что во всей Британии я – единственный, кто знает про американский футбол. Но потом я встретил Ричарда, третьекурсника, который был нашим главным тренером. Его познания в футболе были на порядок глубже. Он был не только в курсе статистики и истории, но и умел работать персонально с игроками, развивать собственную систему и внедрять тактику. Сейчас он работает в одном из американских университетов.

Студенческие команды в США имеют серьезные деньги от спонсоров, доходы от телевидения. Некоторым из них удается собирать еженедельно на трибунах по сто тысяч зрителей. У 11 университетов стадионы вмещают больше, чем самая здоровая арена НФЛ. Нам же приходилось «платить, чтобы играть», а на матч открытия пришло лишь 15 фанатов – на три меньше, чем было у нас в составе футболистов.

Меня передвинули с позиции уайд-ресивера на место корнербека, сокрушив сами основы моего понимания игры. Ребенком, зарубаясь в Madden, я всегда фокусировался на представителях атаки, особенно на тех, кто обычно купается в лучах славы – принимающих, бегущих и квотербеках. Нам всем дали клички – меня звали «Тянучка». Прозвище еще больше приблизило меня к Залу славы НФЛ. Ведущий программы Real Sports на HBO Брайант Гамбел говорил, что «в лиге, где толком не видно лиц и теряется индивидуальность, клички не особо помогают игрокам в том, что касается их признания, но они помогают фанатам запомнить футболистов».

После тренировки мы обычно шли и выпивали по бокалу пива размером с мяч. Наши тактические занятия проходили в пабе, мы делились на защиту и нападение. Понятно, что большинство наших лайнменов играли по обе стороны, но все равно защита была словно самостоятельная команда. В жизни ведь тоже так бывает – в обороне обычно не так чтобы много звезд, но она представляет собой единый сплоченный механизм. Я хотя и был чуть ли не самым слабым игроком, принадлежность к защите позволяла груди вздыматься колесом.

Перед матчем открытия сезона раздевалка превратилась для меня в волшебный чуланчик. Да и все мы из-за раритетности американского футбола чувствовали, что переписываем историю. Пусть и не историю НФЛ, но этого вида спорта в Британии.

Итак, я стоял, 19-летний, весь продрогший на искусственном покрытии стадиона в Уэльсе, уже представляя себе, что это мой билет в НФЛ. Две минуты спустя все накрылось медным тазом. Раннингбэк соперничающей команды устремился в мою сторону. Я пригнулся и приготовился к захвату, но он немыслимым образом убрал плечо и промчался будто сквозь меня. Епт! По всей спине пробежала странная дрожь, на мгновение я потерял сознание. Столкновение шлем-в-шлем свалило меня на землю. Башка гудела словно колокол, товарищи по команде помогли подняться: «Ничего, доберешься до него в следующем розыгрыше».

Я быстро понял две вещи. Первое – падать на газон не так весело, как это выглядит на экране. Второе – вряд ли я когда-либо сыграют за «Беарз» и надо думать о других вариантах продолжения карьеры.

Очень мало команд, против которых я играл в Уэльсе, имели в составе классных квотербеков. Соответственно, они чаще всего играли вынос. Я был с большим отрывом самым тощим в команде, и соперники просто не замечали меня. Далеко не всегда получалось их свалить, поэтому обычно все заканчивалось тем, что я повисал на ком-либо, дожидаясь, пока подоспеет тяжелая кавалерия.

В 1993 году на экраны вышел фильм «Руди», основанный на реальных событиях. Главный герой вопреки обстоятельствам пробивается в команду Нотр-Дам. Если кто-нибудь сейчас в футболе выдает суперисполнение, нередко это называется «Руди момент». В моем случае таковой (и единственный вообще) случился во второй игре за Эбер. Я опекал  резкого и довольно заносчивого ресивера. Он то и дело освобождался и уделывал меня на дальних маршрутах. К счастью, рука у их квотербека все-таки была не столь сильной и однажды мяч приземлился точно мне в ладоши.

«Не урони, не урони, не урони», - стучало у меня в висках. Я сжал мяч, убрал его под правую руку и понесся вдоль линии. Все, что мне нужно было видеть, - зачетная зона. Где-то слева одноклубник кричал, чтобы я бросил мяч ему. Он заметил то, что не было дано мне, - рядом с выпученными глазами бежал громадный чувак. Хрясь! Я вылетел за пределы поля. Я не занес тачдаун, но команда набрала очки чуть позже благодаря моей работе. После того эпизода их квотербек ни разу не бросил в мою сторону.

После матчей коач Ричард обычно вручал награды: за лучший розыгрыш, лучшему игроку и так далее. «Апельсиновый» приз доставался тому, кто принял непосредственное участие в самом дурацком эпизоде, кто сильнее всех облажался. Мой «апельсин» упал с ветки в райвале с Уорвиком. При панте соперника я прикрывал их игрока, чтобы он не смог захватить нашего ретернера. Мяч, впрочем, полетел совсем не так, как предполагалось, и внезапно я обнаружил его скачущим совсем рядом. Я тут же представил себя в роли Дейона «Прайм Тайм» Сандерса, возвращающего пант в тачдаун. Но когда я поднял голову, то увидел чуваков, несущихся прямо ко мне. Я мог видеть, как пар вырывается у них из-под шлемов, словно у разгоряченных лошадей. Моя команда подавала сигналы, чтобы я убирался куда подальше. Ведь мяч был бы наш без моего касания. Я, наконец, понял, что надо делать, и отступил. Мяч ударился на расстоянии трех ярдах, но непостижимым образом отскочил и коснулся моей ноги. Моментально налетели игроки Уорвика и завладели мячом. Такие вот дела.

Накануне 20-летия я открыл для себя флаг-футбол. Не надо смеяться. Между прочим, в предсезонке 2010 года принимающий «Каролины Пантерз» Стив Смит сломал руку, играя во флаг-футбол. Все серьезно. В Лондоне обнаружилась команда «Тексас Эксес», где играли выпускники техасского Университета, перебравшиеся в Англию. Мы играли по субботам. Порой 3-на-3, иногда 10-на-10. Дважды мы брали с собой шлемы и наплечники и летели в Копенгаген, где встречались с местной командой.

В следующей части:

- Адам тщательно планирует график своего путешествия

-Уход и возвращение в футбол Бретта Фарва, значение всего этого в нашей истории

- «Работа журналистом» на тренировке «Чикаго Беарз»

- «Шумиха» и историческое решение Пола Брауна