Украденное детство

Детство. Наверное, это самая прекрасная пора в жизни большинства людей. Ты обретаешь друзей, узнаешь механизмы общества, пробуешь на вкус холодные качели и проверяешь глубину затопленных колодцев, в общем, шикарно живешь. Недаром большая часть положительных воспоминаний в течение жизни человека связана именно с детскими годами. Там создан фундамент, там задано направление, там же и остаются чистые, незамутненные эмоции. Дальше мы уже живем с отпечатком моральных устоев на нас, мы уже как кусок глины, который лепит общество. Но там, в детстве, мы самые настоящие. Ох уж это детство.

Через три дня моему младшему ребенку, маленькой девочке Маше (на фото), исполняется целый год. В принципе, именно этот факт и погрузил меня в думы о детстве. Это ребенку в детстве очень весело и фривольно, но для его родителей это самая тяжелая часть. Почти ежеминутно ты думаешь, как же сделать так, чтобы ребенок рос беззаботно, при этом постоянно и гармонично развивался, познавал мир. Я именно так себе это и представляю – что все родители должны быть заняты именно такими проблемами – как сделать так, чтобы детство твоего чада было гораздо лучше твоего собственного? Но как это наивно, полагать, что все озабочены именно такими задачами. И чтобы не жить в розовых очках, я вам расскажу историю одного маленького мальчика, чьи родители думали совершенно иначе.

Знакомьтесь, маленький мальчик Джим. Родился и рос Джим в Гринсборо, штат Северная Каролина. В совсем юном возрасте, порядка шести годков, он стал свидетелем развода своих родителей. И, как это чаще всего и происходит, Джим был определен под опекунство матери. Спустя короткое время у него появился отчим, в общем, чисто теоретически снова присутствовала полная семья: мать, отчим и сын. Но не смотря на это, несколько лет мальчик был полностью предоставлен самому себе, матери, по большому счету, было все равно, что у нее есть ребенок. Когда Джиму было около девяти лет, она на какое-то время вообще исчезла из его жизни. Около года Джим провел вместе с отчимом. В конечном итоге последнему надоело воспитывать чужого ребенка в одиночку – он потребовал от матери Джима сумму в 98 долларов ежемесячно, которую в качестве алиментов той платил бывший муж. Глупо было предполагать, что она согласится. Так и не получив ни гроша, отчим отвез мальчика в детский дом и ничтоже сумняшеся оставил его на попечение государства. Неожиданно проснувшийся материнский инстинкт заставил мать забрать сына из спецзаведения. Но только лишь для того, чтобы спустя два года, сказав ему что-то наподобие банального «нам необходимо уехать», посадить его в машину и увезти в неизвестном направлении. Место, куда она привезла своего сына, было общественным приютом, в котором содержались малолетние преступники. Там она его и оставила.

Джим, на свою беду, оказался самым младшим ребенком в этом гадюшнике. В течение нескольких месяцев Джим подвергался издевательствам, нападкам и побоям со стороны старших парней. Несколько раз его избивали до потери сознания. В тот момент, когда он уже был в отчаянии от собственного положения, он позвонил домой с мольбами о том, чтобы мать просто забрала его оттуда. Неважно куда, лишь бы уехать из этого проклятого места. А она просто повесила трубку. Можете себе это представить? Она – просто – повесила – трубку!

В общей сложности Джим провел в этом аду около девяти месяцев. И каким-то непостижимым образом на пороге этого злосчастного места снова объявилась его мать. Она увезла его домой, где его уже ждал новый член семьи – второй по счету отчим. И буквально осязаемое спасение снова растворилось в пелене следующего утра – потому что этот приемный отец был не только не прочь, а даже считал единственно возможным методом воспитания физическое наказание ребенка.

В таком ужасе прошло еще несколько лет, пока в какой-то прекрасный, возможно даже единственный прекрасный за всю жизнь Джима, день он не встретил в своей церкви одну замечательную женщину. Звали ту женщину, оказавшуюся волонтером при местной церковной службе, Бекки Винсон. У нее уже была своя собственная дочь, но после откровения Джима, в котором он до мелочей пересказал ей историю свей жизни, она нисколько не сомневалась в том, что этого ребенка необходимо спасти. Таким решительным образом она и поступила, усыновив Джима и уехав подальше от мест, вызывавших у него лишь скорбные воспоминания. Именно в той церквушке, после того откровенного разговора и начался путь к НФЛ одного из лучших на сей момент тайт-эндов Лиги – Джимми Грэма.

В последствии Джимми заслужил баскетбольную стипендию в университете Майами. Занимаясь во время учебы не только баскетболом, но и футболом, он умудрился закончить альма-матер с двумя образованиями – по менеджменту и маркетингу. В 2010-м его на драфте НФЛ выбрала команда Нью-Орлеан Сэйнтс под общим 95-м номером. В 2011-м его франчайз наградил Джима призом имени Эда Блока – как пример спортивного духа и мужества.

Но даже не это самое главное. Вы только представьте себе, что после тех нечеловеческих издевательств, которым его подвергла собственная мать, он до сих пор пытается наладить с ней контакт: «Мы медленно восстанавливаем отношения, очень медленно… Я сказал ей, что всё ей простил, но никогда ничего не забуду». Это многое говорит о человеке, который будучи в годы своего становления брошен в чудовищные условия, не шагнул за черту, а смог сохранить в себе самый наилучшие качества. Это феноменально. Более феноменально только то, как умудрилась приемная мама Джимми воспитать уже более-менее взрослого и забитого жизнью ребенка в непримеримого бойца. Они оба достойны всяческого уважения.

Сам же Джимми, рассказывая свою историю, подводит промежуточный итог словами: «Жизнь жестока, но я жестче». Еще как, Джим, еще как.

Я понимаю, что это очень грустная история и, возможно, у вас теперь не самое веселое настроение, но не рассказать о ней я не мог. Поскольку она все же очень эмоциональная, трогательная и даже, в какой-то мере, радостная. И хоть она и прекрасно закончилась, я очень надеюсь, что подобных историй станет меньше. В конечном итоге, дети – это самое прекрасное, что придумала природа. Желаю всем детям счастливого детства.