Бретт Фарв. В поисках

О жизни на пенсии, о цене, которую пришлось заплатить за 20 лет карьеры в НФЛ, о желании воссоединиться с фанатами Грин Бэй и о планах на будущее легенды Packers

Пролог

Самралл, Миссисипи. Винтажные ворота в глубине леса, в 1027 милях к югу от Грин Бэй и курсив «F» ждут, зовут, приглашая в мир Бретта Фарва. Четыре ряда недавно посаженных деревьев в три фута высотой уводят нас прочь от шоссе 98 в центр его рая, раскинувшегося на площади в 190 гектаров его рая.

На железных воротах с вензелем «F» находятся два звонка: «001» соединяет с домом, а «000» – с амбаром. Ворота открываются. Проезжаем. На развилке поворачиваем налево и, примерно через милю лесной дороги, подъезжаем к безупречному особняку.

Опираясь на капот забрызганного местной грязью пикапа Сильверадо, нас ожидает хозяин поместья. Первое, что бросается в глаза – это его предплечья, покрытые широкими дорожками рвущихся наружу вен. Огромная рука угрожающе приглашает к рукопожатию, но… Бретт Фарв не сдавливает руку. Его «праща» давно ушла на покой. Но он по-прежнему выглядит очень внушительно. После приветствия этот немаленький дедушка провожает нас во внутренний дворик через коридор рядом с бассейном.

Его походка кажется уверенной, с небольшой хромотой. Он обернулся, рассмеялся и рассказал одну из ста сегодняшних историй. Он недавно улизнул из дома на восьмидневную охоту в Шавано. Он, вместе со своим другом, пока не было футбола в начале ноября, преследовал оленя в 30 милях от Грин Бэй.

Это была тайная операция. Они с приятелем охотились «везде и нигде», подкреплялись ночной доставкой пиццы, и только однажды он вышел в люди. Для стирки. «Я взял свою сумку», - через смех рассказал Фарв. – «Забежал в прачечную, побросал свои вещи в машинку и выбежал наружу. Два парня постарше меня, находившиеся внутри, смотрели безразлично и не были похожи на людей, часто смотрящих матчи»

Это то, что привнесла жизнь в отношения Бретта Фарва и штата Висконсин.

Хозяин проводит нас по дорожкам из серебряного, золотого и коричневого камня далее, мимо одного из двух озер.

«Наверное, вы хотите поговорить о футболе сегодня? Меняющиеся правила? Они платят тому, кто бросает. Тэклы сегодня? Они ужасны. Лига делает все, чтобы уберечь главных игроков нападения от жесткой игры. Стыдно!»

Бретт попал только на вторую половину последнего матча Пэкерз в Новом Орлеане, поражение 44-23. Коллапс. Фарв признает, что мог так и не посмотреть эту игру. Но не потому, что опаздывал в Супердоум. Причина? У них шла напряженная игра в волейбол между взрослыми и детьми на песке одного из его озер.

По этой причине вы не так часто видите Фарва. Жизнь чертовски прекрасна в этом месте. 165 гектаров земли из 190 находятся за высокой оградой. В его угодьях водятся олени и индейки, дикие свиньи. Здесь можно найти любые виды змей.

«Как правило, - говорит он. – Они ядовиты. Гремучие змеи, например, вырастают здесь до двух метров длинной и с такими клыками,» - показал Фарв пальцами. Около десяти сантиметров.

Ему приходиться убивать их. У него это неплохо получается.

"Желательно брать с собой ружье или мачете"

Все это – Бретт Фарв в 45 лет и через 47 месяцев после окончания карьеры футболиста. Стрижка газонов. Опрыскивание сорняков. Ремонт сломанной оросительной системы. Выведение популяции оленя. Фарв живет так, как вы и желали бы, чтобы он жил после футбола.

Он, наконец, в покое.

Точнее, это он сам сказал. Естественно, скептически.

Страсти НФЛ читаются во всех прихотях и капризах Фарва на этих 465 акрах. Это место, где он чувствовал постоянный зуд, желание играть во время трех сезонов вне Грин Бэй. Это место, откуда его позвали в Миннесота Вайкинз. Это место, где, как клянется Фарв, он чувствовал себя подобно умирающему ребенку, пытающемуся вернутся в школу хотя бы на месяц, последний, несмотря на то, что он уже давно распрощался с уроками и со сверстниками.

Слезы лились. Сердца рвались. Колокола звонили. Фарв был гладиатором и гладиаторы, не без труда, выключили его. И Фарв – загорелый, небритый и седой – более не планирует делать сумасшедших поступков.

«Что если» до сих пор доносится из той системы. Раз за разом, говорит он, кто-нибудь призывает его вернуться на Север… снова… и снова…

И мои глаза снова смотрят на его бицепс.

«Могу ли я еще бросать мяч? Вероятно, если мне дать время на подготовку, я смогу это делать снова»

Мы киваем и соглашаемся. В некоторых командах игра квотербеков просто ужасна в этом сезоне.

«Если только они пообещают не бить меня слишком сильно» - добавляя, смеется Фарв.

Но ведь трогать квотербеков в этой лиге уже нельзя.

«Они все равно будут меня бить. Будут бить постоянно»

Но вернемся к реальности. Фарв говорит о своем возвращении, которое он видит в будущем. Его голос дрожит, когда он рассуждает о дне возвращения в Грин Бэй. «Атмосфера будет накалена. Как перед игрой» Всё, о чем он говорит – один, заключительный, матч на Лэмбо Филд.

Его совесть чиста. Он готов вернуться.

«Для меня это все!» - говорит Фарв. «Это не станет ошибкой. Я хочу, чтобы меня помнили как игрока Пэкерз. Мои 16 лет в Грин Бэе - это… Это так много значит для меня. Так же как и для фанатов Пэкерз. Вот почему моя игра за другие команды вызывала столько шума. Если бы я не оставил свой след в Грин Бэй – всем было бы всё равно»

И в самом деле, на протяжении всего трех часового разговора, он говорит как человек, нашедший спокойствие. И уверенность в будущем.

Со своим будущим… И со своим прошлым. Но через что ему пришлось пройти…

Часть первая: Принятие

Наконец-то пришло время соревноваться снова. Это был первый май после окончательного выхода на пенсию, тяжелого решения, принятого в последнюю секунду.

Его жена, Диана, попросила, чтобы он поддержал ее в городском забеге на 5000 метров – 5K. Он даже не подозревал, что такое “5K”. Раз просит супруга, нужно просто выйти и принять участие! Фарв знал, что не сможет держаться наравне с Дианой. С другой стороны, есть шанс изрядно пропотеть, пробежаться одному и сбросить несколько фунтов.

Он резво стартовал, но его рывка хватило лишь на 70 ярдов. Да, 70. Фарв думал, что "сейчас умрёт". Его икры отказывались двигаться. Он с трудом дышал.

Все потому, что Фарв раздобрел до 250 фунтов. "248" – уточняет Бретт.

"Я даже не хочу говорить, что я 'пробежал' дистанцию за 48 минут," - сказал Фавр. "Я сначала бежал, потом шел, снова бежал, шел. Целых 48 минут. Вокруг было очень много детей, они говорили: «мистер Бретт, у вас отлично получается!» И пробегали мимо меня.

"Это было вызовом, призывом к действию".

Многие профессиональные спортсмены теряют равновесие после «финального свистка». Эти Майклы Джорданы, Джоны Элвеи, Кобе Браянты — все они мастера четвертых четвертей, для которых последних двух минут матча всегда достаточно для победы на глазах изумленной толпы. Потерять такой стимул как стремление к победе равносильно потере возможности дышать. Но настоящий боец всегда должен находить способ вдохнуть полной грудью.

Джордан владеет баскетбольной командой. Элвэй управляет футбольной командой. Кобе играет уже в течение 19-ти сезонов.

И среди них – Бретт Фарв, обгоняемый двенадцатилетними.

У него не было шпаргалки «чем заняться на пенсии», не было и особого плана. Так что он решил, что это – подходящий момент, чтобы начать работать над собой. Он начал бегать трусцой по лесам Миссисиппи два, три, четыре раза в неделю. Он ежедневно накручивал мили и тягал железо в домашнем спортзале — внезапно он понял, что тренируется больше, чем его нагружали тренеры в бытность игроком. И все потому что это больше не было работой.

И чем ближе было время тренировочных лагерей сезона 2011 года, его первого года без футбола, тем сильнее его тянуло вернуться.

В его резюме тридцать камбеков в четвертых четвертях. Сколько миль в лесах Миссисипи надо пробежать в одиночестве, чтобы чувства были сравнимыми?

Фарв не собирался «переходить по канату Гранд Каньон». Нет ничего, что могло бы сравниться с напряжением и адреналином игры НФЛ.

"Не поймите меня превратно, - говорит Фавр. - Во время своих пробежек, я почти постоянно думаю «Какого черта я делаю?» Я знаю что такое играть третий-и-20, когда ты ничего не слышишь, ты кровь из носу обязан пройти эти ярды и проходишь их. Не думаю что есть что-нибудь похожее на это чувство. Если я во время забега понимаю, что больше не могу, я просто останавливаюсь. Если никто не видит, я просто заканчиваю пробежку. А из игры ты выйти не можешь!"

Поэтому Фарв постоянно слышит один и тот же вопрос: Вы скучаете по игре? Вы скучаете по игре? Вы скучаете по игре?

От этого вопроса он начинает нервничать. Было ли это так необходимо? Была ли пенсия правильным решением? И вот начался сезон и... он ничего не чувствовал. Никакой тоски. Нет никакого зуда. Ничего подобного в предыдущие годы с ним не было.

Разницу он ощутил сразу. Фарв почти не смотрел футбол в первое воскресенье. Он проснулся в понедельник утром и сказал себе: "Ничего, я чувствую себя хорошо" Утром он мог испечь блины или сходить в душ, не морщась от боли. Он чувствовал себя так, как чувствует нормальный человек по утрам.

Его хороший приятель Фрэнк Винтерс, его центр на протяжении 11 лет, гостил в Миссисипи и видел этот переход к нормальности. "Рано или поздно - говорит Винтерс. - Вы должны будете идти вперед, к переменам. Именно этим сейчас занят Бретт. Он пытается отойти от дел, от Игры. Будучи южанином, он собирается наслаждаться жизнью за городом. Это его умиротворяет"

В течение 20 сезонов Фарв был убежден, что однажды какая-нибудь травма или резкая утрата навыков вынудят его порвать с футболом. Но этого не происходило.

Уйти навсегда его заставила психологическая усталость.

«Огромный стресс, вызванный необходимостью держать высокий уровень от недели к неделе, - говорит Фавр. – Необходимостью соответствовать тому, что я ждал от себя, что ждали от меня другие. Стресс был слишком велик. И неважно насколько хорошо я играл, к следующей неделе я должен был быть лучше. Это – мой менталитет, который привел меня на вершину. Но также он свел меня с ума»

«Ваши поражения остаются с вами. Мои со мной останутся навсегда. Я бы, наверное о поражении думал больше чем о 15 победах»

А еще, особенно после 297 игр в старте, он понимает – он не был непобедим физически.

Часть вторая: Понимание

Фарв шевелит правым большим пальцем руки, чтобы продемонстрировать, что он не гнется, в суставе нет подвижности. И это еще не все.

"Это последствия операции" - говорит Фарв.

Он прижимает свои ладони одну к другой и показывает на большие пальцы. Почти на сантиметр правый большой палец короче левого. "Укороченный". Этот сустав, объясняет Фарв, был сломан.

Вернемся в прошлое, в 19 октября 2003 года, в Сент Луис. Сразу после броска кисть Фарва врезалась в наплечник гарда Майка Уолла, и он почувствовал треск. Решив, что это вывих, Фарв доиграл матч до конца. Но дальнейшие тесты выявили перелом. Фарв убедил врача команды Пэта Маккензи позволить ему играть. И он выиграл матч в Миннесоте на следующей неделе.

В том сезоне он бросил 32 тачдауна.

Весь сезон боль в большом пальце нельзя было назвать иначе как “адской”. Но это не влияло ни на скорость его броска, ни на точность траектории.

"Я просто говорил себе: "Какого черта? Я должен сделать это!"

Переломанные большие пальцы, вывихнутые лодыжки и выбитые колени, порванный бицепс, вывихнутое плечо, сильнейшие хиты в голову - он переработал все это в адреналин. Теперь он задается вопросом, а стоило ли оно того. Сегодня он осознает, что он смертен.

Он указал на черный мешок для мусора около уличного камина. «После того, как Миннесота проиграла в финале NFC Новому Орлеану, мои лодыжка и бедро были вот такого цвета» - говорит он.

"Сколько сотрясений было? Трудно сказать. Частенько перед моими глазами кружили звездочки" – сказал Фарв, сделав круговое движение пальцем перед лицом.

Результат – 297 матчей в старте подряд.

Он ждет, что однажды кто-то превзойдет его рекорд, но сейчас этот результат действительно много значит для него.

"Вы должны быть твердолобы, – говорит Фарв, – и вы должны быть немного безумны"

Из всех сотрясений на ум Фарву приходят два последних.

Возле голлайн в Новой Англии, неделя 8, сезон 2010, хит в подбородок и 10 наложенных швов. Лежа на траве, он изучал небо. И в его голове была одна мысль: это неподходящее время для фейерверка.

Но если бы Викинги не послали его в раздевалку для наложения швов - то он все равно закончил бы матч.

Затем была потеря сознания на последнем снэпе в его карьере.

Он не хочет называть это хитом; скорее, говорит Фарв, Кори Вуттон из Чикаго "толкнул" его на лед стадиона университета Миннесоты. Когда тренер Эрик Сугэрмен подбежал к нему, Фарв был в отключке. Сугэрмен растормошил его и сказал квотербеку, что тот перенес сотрясение. Он пролежал на льду поля без сознания четверть минуты.

Фарв ничего не понимал. Почему Брайан Урлахер и Ланс Бриггс аплодировали? Откуда тут вообще взялись Чикаго Бэарз?

"Несмотря на всё это, я продолжал играть» - говорит Фарв. «Я продолжал играть все эти годы. Каковы долгосрочные последствия? Я не знаю."

 Он надеется, что сможет помочь следующим поколениям футболистов. Фарв недавно вложил деньги в Prevacus – компанию, развивающую продукт, который уменьшает негативный эффект от сотрясения при немедленном впрыскивании в нос. Самому ему это уже не поможет.

По его лицу пробегает искра беспокойства. На мгновение Фарв мысленно улетает куда-то вдаль.

"Это страшно. Страшно. Что касается меня – своё здоровье я уже угробил. И какими будут долгосрочные эффекты - еще неизвестно. Это страшно."

"Я надеюсь, что буду исключением, и смогу избежать остаточных эффектов этих травм. И, в тоже время, я думаю: "Прекрасно, что я играл в футбол двадцать лет. Я играл в течение целых двадцати лет".

Фарв сдвинул брови, отвел глаза на несколько секунд, затем его взгляд вернулся к нам.

Точно так же, как и после ухода из Грин Бэй, он старается не смотреть назад.

Только вперед.

 

... продолжение следует ...

 

перевод - Николай Олениченко, Packers Вконтакте

Комментарии