Стив Янг. "Квотербэк: моя жизнь за спиралью броска". Глава третья. Гринвич (часть 1)

В ушедшем году легендарный квотербек Сан-Франциско Стив Янг выпустил автобиографическую книгу "Квотербек: моя жизнь за спиралью броска". Ребята из сообщества фанатов Сан-Франциско 49ерз вконтакте взялись за ее перевод и представляют вашему вниманию третью главу. Последующие главы будут публиковаться в сообществе и дублироваться в этот блог. Оглавление можно найти здесь.

Приятного чтения!

Перевод: Дмитрий Козий 
Редактор: Alex Strelyayev
По поводу правок и улучшения качества перевода - обращайтесь к редактору.

Гринвич

Я был в третьем классе, когда отец вернулся домой с работы и объявил, что мы переезжаем на восточное побережье. Его переводили в Манхеттенское отделение компании, в которой он работал. Естественно, родители были недовольны. Они предпочитали жить в Юте. Но выбора у них не было, и они начали искать позитивные стороны переезда. Например, в том, что их дети смогут укрепить свою веру, проживая в той части страны, где мормонизм не так распространён. 

И это ещё мягко сказано. Мы буквально бросались из крайности в крайность. 
Летом 1970-го мы продали наш дом в Солт-Лейк-Сити и обосновались в тридцати пяти милях от Нью-Йорка - в Гринвиче, штат Коннектикут, в городе с населением 60 000 жителей. На весь город было всего две семьи мормонов. Мы стали третьей. А ближайшая мормонская паства была более чем в получасе езды, в Скарсдейле, Нью-Йорк. В отличии от Солт-Лейк-Сити, Гринвич процветал. Доход на душу населения был самым высоким в США. Мои же родители ему не соответствовали. Но их переубедили, сказав что общеобразовательные школы Гринвича - лучшие в агломерации. Отец смог купить в ипотеку двухэтажный дом с террасой из тёмного кедра за 69 500 долларов, только благодаря кредиту от работодателя. Я всегда шутил, что буквально вырос на улицах Гринвича. 

Гимназия находилась в конце улицы. И маме больше не нужно было отводить меня в школу, потому что в первый же учебный день я влюбился в мою учительницу, миссис Уиллис. Примерно тридцати лет, она была самой привлекательной женщиной, которую я когда-либо видел, настоящая красотка с южным акцентом, длинными волосами и прелестными глазами. Она была моей первой любовью. Меня так влекло в школу каждый день, что я буквально бежал от дома до школьного двора. 

Дети в Гринвиче росли, занимаясь совершенно чуждыми мне видами спорта: сквош, поло, плавание, теннис и прекрасная игра бадминтон. А как же футбольная лига Попа Уорнера? Забудьте. Только не в Гринвиче. И не в 1970-м. Тогда там и близко не было ничего подобного. 

К счастью, мы жили в одном из нескольких микрорайонов города. Все дома были схожей архитектуры, а нашими соседями были ремесленники вперемешку со специалистами узкого профиля. И вот, как-то все отцы собрались вместе и сформировали местную футбольную PW лигу. Когда папа объявил, что он записывает меня в неё, мама возражала, аргументируя тем, что футбол слишком агрессивен и жесток. А я - тихий и застенчивый. Мама боялась, что мне будет больно. “Кремень, я ни за что не позволю Стиву играть в футбол” - сказала она. 

Думаю, вы уже можете представить себе отношение человека по кличке Кремень к фразе “будет больно”. Но кроме того, матери не нравилось, что игры лиги будут проходить по воскресеньям. В нашем доме воскресенье было днём церкви и семьи, а не детского спорта. Отец это понимал, но не видел никаких причин, почему я не могу ходить в церковь и играть в футбол в один день. По существу, он хотел, чтобы у меня были такие же перспективы, как и у него в детстве. 

Мама, наконец, сдалась, когда я пообещал, что никогда не отступлю от своей веры, если она разрешит мне играть по воскресеньям. 

Моя команда называлась “Ковбои Северного Миануса”. Наши шлема были куплены в Sears и напоминали те, что носили Даллас Каубойз. Это было мне по душе. Даллас только что выиграл Супер Боул, и моим любимым игроком был Роджер Стобак. 

Я сказал тренеру, что хочу играть квотербеком и носить двенадцатый номер, как Стобак. Но квотербеком почему-то стал сын тренера. Отец объяснил мне, что эта позиция обычно и занимается тренерским сыном. Он и сам подумывал стать тренером, но я категорически ему запретил. Я не хотел, чтобы меня считали тренерским сынком, даже если бы это означало, что квотербеком мне не бывать. В конце-концов, я играл раннинбеком под номером 36, тем же, что носил отец в колледже. 



Я получил несколько сильных ударов. Чем жёстче был хит, тем громче наши отцы аплодировали. Уже после нескольких игр с моей матери было достаточно. “Кремень,” настаивала она, “Я бы хотела, чтобы Стив завязал с футболом. Может, ему стоит заняться музыкой?” 
“Шерри”, - ответил ей отец, “когда мы встретились, я был музыкантом или футболистом?” 
Так раз и навсегда закончились дебаты на тему “футбол слишком жесток”. 

Но мама продолжила бороться с тем, что я играл по воскресеньям. И не только ради моего блага. Она чувствовала себя неловко, приводя моих младших брата и сестру на поле, посмотреть, как я играю в футбол в воскресный день. 

Кремень же подходил к этому с практической стороны, ведь мы больше не жили в Юте. “Если Стив собирается заниматься спортом, мы должны приспособиться”, говорил он ей - “Именно так мы должны поступать в Коннектикуте”. 

Ковбои Северного Миануса закончили сезон 6-0 и стали обладателями трофея Пиквик Луп. Я стал лидером команды по тачдаунам. Но моментом, который мне больше всего запомнился в том сезоне, был розыгрыш, в который вмешалась моя мать. Мы играли с Беллхейвен Баззардс, и парень постарше схватил меня за шею и швырнул оземь. Удар был такой силы, что у меня выбило воздух из лёгких. Даже учитывая, что такие захваты в лиге запрещены, на поле почему-то не было флажка, хотя судьи всё равно остановили игру. Подбежал отец, а я лежал, сдерживая слёзы и хватая ртом воздух. “Всё будет хорошо, сынок,” - сказал он. “Ничего серьёзного”. Типичный Кремень. 

Затем, боковым зрением, я увидел, как мама пробирается в моём направлении. Она спустилась с трибуны. Чёрт подери, подумал я. Возвращайся обратно, мама. Возвращайся обратно. Я боялся, что она идёт, чтобы поцеловать меня или что-то вроде того. Но всё было ещё хуже. Она прошла мимо Кремня и практически пнула меня ногой по голове, спеша добраться до игрока, который затэклил меня. У бедного ребёнка в глазах был страх. “Не тэкли за шею!” - закричала она. 
Парень просто задрожал от этого крика. “Хорошо, я обещаю,” выпалил он. 

Тренеры и игроки обеих команд стояли в оцепенении, пока мама покидала поле, а её высокие каблуки вскапывали дёрн. 
Смущённый, я поднялся, хотя и готов был провалиться под землю. 
Отец ожидал, что я буду терпеть всё, сжав зубы. Но мать была моим защитником. Она бы подралась за меня с кем угодно. 



В тот же год, когда я стал играть в PW футбол, я получил хороший урок о труде и настойчивости, который помню до сих пор. Велосипеды “Stingray” были последним писком моды. Они были у многих соседских детей. Я сказал родителям, что тоже хочу такой. Отец мог запросто купить мне его. Так что для меня стало настоящим разочарованием, когда он отказал. 

Но он предложил мне сделку: если я заработаю половину стоимости велосипеда, он заплатит остальное. 
Сначала я разозлился на него. Но затем приступил к работе. Я нашёл подработку и откладывал каждый пенни, который получал. Заняло это намного больше времени, чем я ожидал. Иногда мне казалось, что я и вовсе никогда не накоплю нужной суммы. Но каждую неделю я понемногу приближался к цели. 

Когда нужная сумма, наконец, была накоплена, отец похлопал меня по плечу и повёл в велосипедный магазин. Я выбрал фиолетовый Schwinn Stingray. Урок был получен - хорошие вещи получает тот, кто упорно трудится и не отступает от цели. Я мыл велосипед каждый день. Ночью заносил его в дом, поднимал по лестнице и ставил рядом с кроватью. Я делал это месяцами. 

Несмотря на то, что мы были единственными мормонами в этой части Гринвича (две другие семьи жили в другом конце города), мы чувствовали себя как дома. Большинство соседских семей были итальянскими и ирландскими католиками. Мы все разделяли одни и те же убеждения. И спорт был второй религией, особенно бейсбол. У меня была компания друзей, с которыми я постоянно проводил время - Майк “Гас” Гаспарино, Пол “Полли” Перри, Эдди Шиихан и Стив “Геббер” Гебхарт. Они называли меня “Пружина”, потому что я ходил на носках. Мы собирали бейсбольные карточки, играли в “хоум ран дерби”, и даже разработали нашу собственную лигу, используя ростеры МЛБ. Мы создали фентези лигу задолго до того, как появился соответствующий термин. 

Эдди, Геббер и остальные ребята постоянно соперничали. Любая игра велась на счёт. Во всём, что мы делали, был победитель и проигравший. Думаю, существуй пни-банку лига, мы бы в неё вступили. 

Когда нам было по тринадцать, мы играли в лиге Бейб Рута, в команде под названием "Клэм Бокс". Я не был в старте, но играл в большинстве игр. Несмотря на это, уверенности в себе я не ощущал, особенно на бите. К середине сезона я всё ещё не сделал ни одного удара. Дошло до того, что у меня пропало всякое желание выходить на биту. Ноль - столько мячей я отбивал в среднем за игру. Кроме того, меня чаще других выводили в страйк-аут. 

Я сидел в одиночестве в своей комнате после игры, рядом с кроватью лежала стопка журналов Sports Illustrated. На дворе 1974 год. На обложке Пит Роуз. Реджи Джексон на другой. Я никогда не стану таким, как эти парни. Я даже не могу отбить мяч, который бросил тринадцатилетка.

Раздосадованный, я сказал отцу, что бросаю бейсбол. 
Это было не так просто. Мы устроились за кухонным столом, только мы вдвоём, сидя друг напротив друга на скрипучих стульях. Все серьёзные разговоры проходили на нашей квадратной кухне. Я уставился на расписание бейсбольных игр. Оно было прикреплено магнитом на холодильнике, рядом с изображением Иисуса. 

“У тебя есть талант,” - сказал мне отец. “У тебя есть способности. Тебе просто нужно их развивать.” 

Отец совсем не хотел, чтобы я стал профессиональным бейсболистом. Он никогда не заставлял меня играть. Но раз уж я взялся за это, он ожидал, что я выложусь по полной. Он повторил три своих правила: 

---

Сдерживай обещания. 
Заканчивай начатое. 
Не обманывай. 

---

Понятно, что наш разговор в тот день был коротким, и бейсбол я не бросил. 
Тем не менее, меня продолжали выводить страйками в аут. К финальной игре сезона, я не отбил ни одной из 42 подач. Я абсолютно потерял уверенность в своих силах. Но в последний подход к бите отбил мяч “драг-бантом” и заработал сингл. Я закончил сезон с одним ударом. 



На следующий же день, отец купил целую коробку мячей и повел меня в парк, едва вернулся с работы. Он подавал и подавал, до тех пор пока я не попытаюсь в сотый раз отбить мяч. Мы повторяли тренировку вечер за вечером. Даже зима не стала для нас помехой. В снегопад мы одевали зимние перчатки и шли практиковаться. За год он бросил мне тысячи подач. Он не пытался сделать из меня игрока МЛБ. Просто очень обстоятельно подходил ко всему, что делал. Не важно, работал ли он у себя в офисе или учил меня бить по мячу, он наслаждался хорошо проделанной работой. 

“Ты должен работать над собой” - твердил он мне. 
В следующем сезоне я выбивал уже .380. Урок был усвоен - если хочешь быть в чём-то хорош, то тебе нужны тренировки, тренировки, и ещё раз тренировки. Примерно в то же время, я научился ездить на уницикле подобным способом - тренировки, тренировки, тренировки. Я был так хорош, что нам с другом, Дэйвом Хоганом, даже платили по 5 долларов за выступления в перерыве баскетбольных матчей старшей школы Гринвича. 

Комментарии